Девочка опустила глаза, прошептав:

— Лайонел, я помню все, что ты сделал для меня и дедушки, но…

— Но ты просто неблагодарная дрянь, — заключил молодой человек.

— Так будет лучше, поверь, я все скажу немного позже…

Йоро сделал к ним шаг с намерением защитить Киру, но Лайонел метнул на него сердитый взгляд и сказал:

— Она там мучается от страшной боли!

Мальчик умоляюще посмотрел на Киру. Та упрямо отвернулась, прошептав:

— Физическая боль забудется уже на следующий день, а душевная останется с ней.

— Глупая девчонка, у нас нет души, поэтому и спасать ее не нужно, — воздел глаза к небу Лайонел и, немного подумав, прибавил: — С завтрашнего дня ты пойдешь в ночную школу, где тебя просветят.

Оборотень попытался вмешаться, но молодой человек покачал головой.

— Это не обсуждается. Она будет делать то, что я ей сказал, как и все вампиры в этом городе.

— Хорошо, — смиренно кивнула девочка.

Лайонела ее кротость и в то же время прямая упрямая спина лишь больше разозлила.

— Ты не хочешь менять судьбу, полагая, что ни к чему хорошему это не приведет, поэтому не рассказываешь о своих видениях. Скажи на милость, а вот так корректировать судьбу в нужную тебе сторону безопасно?

Кира посмотрела на него через плечо полными слез глазами, похожими в этот миг на лепесток фиалки, покрытый каплями дождя.

— Судьбу не скорректировать, можно лишь отложить какой-то неприятный миг на потом, только и всего.

Йоро взял девочку за руку и погладил по плечу, а затем посмотрел на Лайонела и бросил:

— Она делает это для тебя и Кати, хватит на нее орать. Твоя проблема — ты никому не доверяешь! Попробуй, для разнообразия!

— Доверие — это отложенный на потом неприятный миг предательства, — насмешливо усмехнулся Лайонел.

— Идемте, — зашагала Кира вдоль набережной, — уже скоро.

Молодой человек вынул из кармана сотовый и нашел в телефонной книге имя Чжао Шунь.

Соединили сразу, и Лайонел без предисловий сказал:

— Нужен адрес охотников в Василеостровском районе.

С минуту послушав, он отключился.

— Нам нужна пятая линия, через несколько минут у меня будет точный адрес.

Две пары глаз смотрели на него с упреком. Молодой человек пожал плечами и, проходя мимо Киры, бросил:

— А ты полагала, я стану играть в твои игры? Радуйся, что я не оторвал тебе голову за такую дерзкую выходку!

Они миновали сфинксов и свернули в переулок на четвертую линию. Вскоре добрались до двухэтажного старинного особняка Форостовского — одного из самых ранних памятников архитектурного стиля модерн в Петербурге. Фасад дома номер девять, облицованный импортным оранжевым кирпичом, давно выцвел, как и красный гранит цоколя, лепнина потрескалась. Арка была закрыта литой узорчатой решеткой, стены украшали чугунные подсолнухи.

На другой стороне улицы был проход во дворы и на грязном-желто трехэтажном доме с высокими трубами стоял сороковой номер, а снизу значилось «5-я линия».

Лайонел прошел через прямоугольную арку и попал в еще один двор, закрытый со всех сторон домами. Дошел до низкой арки в тени высокой рябины и клена, за которой тянулся узкий проулок до следующей арки, как он помнил, ведущий на довольно оживленную улицу. Искать следовало где-то тут.

Молодой человек вынул телефон и посмотрел на экран, звонков от сыщика не было.

Лайонел недобро покосился на Киру.

— Еще не надумала искупить свою вину?

Девочка молча указала на красную вывеску «Старая книга».

Без лишних слов он подошел к узкой стеклянной дверце, откуда исходил бледный свет и дернул за ручку. Та оказалась не закрыта, звякнул колокольчик и пожилая женщина, сидящая за столом, где в несколько рядов лежали книги, подняла голову на посетителей. Лицо ее побледнело, она испуганно трясущейся рукой показала на центральный стеллаж, прошептав:

— Туда.

Лайонел уставился на стеллаж, только и успев увидеть, как мелькнуло голубое платье и Кира схватила женщину за руку.

— Кнопка связи с охотниками, — тихо объяснила свои действия девочка.

Заиграла «Альфа», молодой человек поднес телефон к уху и, прошипев: «Уже нашли», убрал в карман. Затем он приблизился к стеллажу и толкнул его — тот мягко, точно по маслу, отъехал назад, открывая проход.

Лайонел недоуменно вскинул брови.

— Не охраняется?

Йоро переглянулся с Кирой, все еще удерживающей руку женщины, находящейся в полуобморочном состоянии.

Девочка вымученно улыбнулась.

— Охранялось, но теперь уже нет. Иди.

Молодой человек скользнул за стеллаж и в конце узкого коридора увидел два тела, сваленные друг на друга. Мужчины были мертвы, один из них сжимал в ладони ручку включенного прожектора, светящего в стену. Второй прожектор, разбитый, валялся неподалеку.

Лайонел хотел спросить у девчонки, что все это значит и кто их опередил, но передумал и бросился к двери.

Катя пришла в себя от прикосновения теплой сухой ладони к своему лбу. Над ней, склонившись так, что длинные седые волосы касались ее руки, стоял Цимаон Ницхи. В клетке царила темнота, больше не раздавались стоны.

Глядя в морщинистое лицо с яркими янтарными глазами, девушка думала, что она все еще в своем внутреннем мирке, куда сбежала от боли, но Создатель промолвил:

— Все позади, разве могу я позволить, чтобы жизнь моего беса находилась под угрозой?

— Как вы… — начала она.

— Ты звала меня, дитя, и я пришел.

Она все никак не могла поверить, а потом вдруг поняла, что слышит музыку. Играла «Альфа» Вангелиса, очень тихо и как будто далеко. Но она быстро стихла, и тогда девушка услышала другую мелодию, в голове звучал вальс Дога «Шаги в ночи» — тревожный и красивый.

Катя хотела повернуть голову, но у нее не получилось даже пошевелиться. Создатель подложил руку ей под голову и под колени, затем поднял. Несколько прутьев в клетке было выломано, другие клетки в огромном помещении, около десяти штук, все еще были целы и вампиры лежали на операционных столах под светом ламп, но не издавали ни звука. Как девушка догадывалась, они крепились перед Цимаон Ницхи. Только тому, похоже, и дела до них не было.

— А как же они? — выдохнула девушка, когда Создатель направился через зал, лавируя между клетками.

Он ничего не ответил, а ее глазам предстали тела, множество тел в белых халатах, запачканных пятнами крови. В кресле возле компьютера полулежал Андрей Шалаев с торчащим из груди толстым железным прутом. Кровь текла по животу, когда-то бежевый свитер приобрел бурый цвет, сиденье между расставленных в джинсах ног тоже намокло от крови. С приглушенным стуком она капала на пол, в темную лужицу, растекшуюся у стертых подошв кроссовок.