– Откуда она вообще узнала, что это вы? И как вас нашла?

– Понятия не имею. Может, ей кто-нибудь сказал.

– И кто бы это мог быть?

Она вздохнула:

– Вы знаете, иногда мне кажется, что у меня конфисковали душу.

– О, Джульетта, – засмеялся Мертон, – какая вы стали загадочная! Вы что, боретесь с угрызениями совести?

– Каждый день.

Она мрачно уставилась на картину, потом встала со словами:

– Мне нужно идти. На Портленд-Плейс меня ждет Генрих Восьмой.

– Да, – сказал Мертон. – А мне надо возобновить знакомство с одной картиной Уччелло. Я с вами свяжусь.

– Нет! Не надо. С этим покончено. Вы же сами сказали.

– Я соврал.

– Я больше не собираюсь на вас работать. Вы же сказали, если я выполню для вас это одно, последнее задание, то буду свободна.

Она слышала свой голос – жалующийся, как у обиженного ребенка.

– О дорогая моя Джульетта! – рассмеялся он. – Никто никогда не бывает свободен. С этим никогда не бывает покончено.

Уходя, Джульетта оставила «Таймс» на скамье. Майлз Мертон продолжал сидеть, словно глубоко погрузившись в созерцание «Ночного дозора». Через несколько минут он взял газету, встал и ушел.

Она вообразила себя охотницей, Дианой, но оказалось, что все это время она была оленем и гончие уже смыкают круг. Мне следовало быть осторожнее, подумала она.

В момент высшего безумия вчера ночью она решила, что это Долли ее выслеживает, но быстро пришла в себя.

– Кто вы? – спросила она темный силуэт, сидящий за столом у нее в квартире. – Чего вам от меня надо? – Она твердой рукой нацелила маузер. – Я вполне способна вас застрелить, знаете ли.

И тут, словно по мановению невидимой руки, включился свет, и Джульетта увидела своего незваного гостя.

– Вы?! – удивилась она.

– Боюсь, что так, мисс Армстронг. Да опустите же пистолет. А то кого-нибудь пораните.

– Мы давно за вами наблюдаем, – сказал человек в пальто с воротником из каракульчи.

Джульетта увидела его, когда зажегся свет. Перед ним на столе стояла бутылка виски (Джульеттина!) и два стакана, причем его стакан был наполовину пуст. Сколько же времени он просидел в темноте? А свет зачем отключил – для драматического эффекта? Он, несомненно, склонен к театральности.

Сегодня на нем не было того пальто. В отличие от Джеффри, после войны он обновил гардероб. Он налил ей виски и сказал:

– Садитесь же, мисс Армстронг.

– У вас есть какое-нибудь имя? – спросила она.

Он засмеялся:

– Вообще говоря, нет. Мое имя вам ничего не скажет.

– Назовите какое-нибудь. Имя ведь ничего не значит. Это лишь метка для удобства. «Мистер Грин съел обед. Мисс Уайт похвалила шляпку». Иначе речь пойдет о ком-то или о ком попало.

– Или ни о ком. Называйте меня мистер Рыбарь.

Врет, наверняка. Ловец человеков, подумала она. Ловец девушек.

– Так что, «мистер Рыбарь», вам что-нибудь нужно или вы просто пришли меня попугать? Потому что испуга с меня уже хватит на сегодня. Кто вы вообще такой? Непохоже, что вы из МИ-пять.

Но если он не из МИ-5, то откуда?

– Все всегда сложнее, чем кажется, мисс Армстронг. Уж кому и знать, как не вам. У каждой вещи множество слоев. Как спектр солнечного луча. Можно сказать, что я существую в одном из невидимых слоев. Представьте себе, что я – из инфракрасной части спектра.

– Изволите говорить загадками, – сердито сказала она.

Взяла второй налитый им стакан виски и осушила одним неприятным глотком. От этого ей стало не лучше, а хуже. Она вспомнила про Борджа и их яды.

– Так чего конкретно вы хотите?

– Я подумал, вам будет интересно узнать, что фламинго обнаружился в Галифаксе, – сказал Рыбарь.

– В Галифаксе?

Как чеха могло занести в небольшой городок в Западном Райдинге?

– Не в том Галифаксе. Галифакс в Новой Шотландии. Проездом. Чех у американцев, они вывезли его по воздуху из Лейкенхита, но самолету пришлось приземлиться на заправку. Сейчас он надежно спрятан в Лос-Аламосе. Они явно не поверили, что мы передадим его нетронутым.

– Я тут ни при чем, – сказала Джульетта. – Когда он был у меня, он был «нетронутый», как вы выразились. И вообще, разве американцы нам не союзники?

– Хм… Да, некоторые так считают.

Он предложил ей сигарету, и она, поколебавшись, взяла ее.

– Не беспокойтесь, – сказал он, улыбаясь одними губами и помогая ей прикурить, – никакого цианистого калия. – Он закурил сам и продолжал: – Как известно, наш чешский друг вывез, помимо содержимого своей головы, некоторые ценные документы. Чертежи, формулы и прочее. Оригиналы, по-видимому. Однако мы считаем, что во время его пребывания в Англии кто-то снял с них копии.

– Копии?

– Да, микрофильмы. Я так и вижу беднягу, смертельно усталого после длительного путешествия на наши берега. Вот он на перевалочной квартире МИ-пять… тепло камина, вкусная еда – возможно, какие-нибудь деликатесы из «Хэрродса», а затем алкоголь – возможно, виски. – Он постучал по краешку стоящего перед ним стакана. – И когда он крепко засыпает, кто-то… мистер Грин или мисс Уайт, ведь имя это лишь метка… берет бумаги у него из чемодана, – возможно, этого человека когда-то учили вскрывать замки. Мистер Грин или мисс Уайт фотографирует бумаги. А потом кладет обратно в чемоданчик и снова запирает. Что скажете? Правдоподобно?

Эта неделя выдалась такая насыщенная, что визит фламинго уже казался Джульетте сном. Человечек без шляпы. Пешка. Конечно, они все пешки в чьей-то большой игре. Джульетта думала, что она королева, а не пешка. Как глупо с ее стороны. Фигурами на доске командуют Мертоны и Рыбари этого сумеречного мира.

– А затем мисс Уайт – почему-то мне кажется, что это была женщина, – собиралась передать микрофильм своим хозяевам, чтобы они все-таки не лишились всей этой ценной информации. Я полагаю, мисс Уайт сжалилась над беднягой и не сообщила своим хозяевам, где он. И позволила ему сбежать на Запад. Стать свободным. Я полагаю, вы сфотографировали содержимое чемодана, поскольку считали, что мы должны дружить с Советами? Что без них мы бы не выиграли войну и потому теперь не можем лишать их доступа к научным достижениям, которыми пользуемся сами? Аргумент Фукса, верно? Поэтому вы передали им документы? Скажите мне, мисс Армстронг. Чистки, бутафорские суды, лагеря – вас все это не тревожит? Я как-то не вижу вас в роли колхозницы или работницы завода.

– А я и не собираюсь жить в России.

– Вот в этом ваша беда, понимаете. Таких, как вы, Мертон и вам подобные. Умозрительно вы коммунисты, но жить под железной пятой коммунизма почему-то не хотите.