– Вы предполагаете засаду? – Максим говорил на готике, хотя знал, что Враск поймет и Лингва Технис.

– Предполагаю, – примарх снова кивнул. – Флот и так на пределе готовности, но если нас ждут, мы должны узнать об этом как можно раньше.

– Будет исполнено, – Тихон отключил связь.

Каин обратил внимание, что приказы машинариуму архимагос отправил десять секунд назад, как только Солей поздоровался с ним. Корректировки курса Максим ввел лично, но управление передал техножрецам контрольного сектора. Он сосредоточил все свои когнитивные ресурсы на показаниях систем сканирования.

Секутору больше нечего было делать на мостике. Поэтому он молча покинул его и направился в личную оружейную, одновременно рассылая приказы о смене диспозиции для своих батальонов.

Треть скитариев, таллаксов и урсараксов, которые находились в его распоряжении, Витар направил на десантные палубы. Остальные должны были занять стратегически важные точки в инфраструктуре корабля на случай столкновения. Сам он намеревался забрать в оружейной восстановленный доспех, серпенты и еще кое-какую амуницию. Если здесь и правда засада, Каин не рассчитывал на легкий прорыв. Никто не рассчитывал.

В это время Максим Тихон уже подключился к манифольду «Кредо Омниссии» и достиг стопроцентного фокуса на системах сканирования корабля. Союз машинного и человеческого сознания дал синергию в сто сорок три процента. Авгуры малой и средней дальности, ауспексы всех типов и частот, мониторы визуального контроля и проекционные сканеры – теперь у эксплоратора были тысячи глаз и ушей. Он ощущал окружающий космос в десятках диапазонов, получив органы чувств, о которых мог лишь мечтать человек, никогда не объединявший свой разум с Машинным духом Ковчега.

Архимагос сделал все возможное для выполнения просьбы примарха, но дело было не в личной симпатии или желании угодить. Тихон и сам подозревал, что ксеносы не отпустят их из системы просто так. Сейчас от его действий, от того, сможет ли он обнаружить потенциальную засаду, зависела судьба флота. И судьба Ковчега в том числе.

Судно тем временем заканчивало перестроение. Линкоры и крейсера, достигавшие в длину от шести до двенадцати километров, плавно меняли курс, уступая место кораблю Механикум. Эсминцы, фрегаты и прочие суда эскорта бросались в стороны, умело лавируя меж собратьев вдоль корпусов более крупных кораблей.

Когда строй выровнялся, «Кредо Омниссии» оказался на пятьсот километров впереди авангарда. Используя гравитационный колодец, услужливо сформированный для него капитальными кораблями Звезднорожденных, Ковчег вылетел вперед на максимальной тяге, разогнав собственные субварповые двигатели до предела. Тихону передали, что в машинариуме погиб техножрец, курировавший работу контроллеров ядра. Чтобы выдать максимум мощности, адепт лично вошел в главный плазменный реактор и ввел команду отмены предохранительных протоколов. Всплеск энергии пережег в его теле всю аугметику и превратил мозг в пар. Предохранительные протоколы тут же восстановились, но корабль получил требуемый импульс.

Максим не воспринял эти сведения. Периферические когнитивные фильтры автоматически перенаправили данные о погибшем техножреце на узловой логистический хаб. Оттуда их продублировали в архив и на главный когитатор Храма Бога-Машины, расположенный в глубине Ковчега. Там по почившему на рабочем месте адепту сослужат молебен. Его имя будет высечено на резонаторном монолите, чтобы вечно звучать на просторах беспредельного космоса с сотнями тысяч других таких же имен.

Максим тридцать минут сканировал сектор вокруг точки Мандевилля. Он отправил отчет в сектор связи, чтобы оттуда результаты его наблюдений передали на «Абрамелин».

– Добавьте вне протокола личное заключение, – архимагос направил дополнительный пакет данных Кро МТ-9 по ноосферному каналу. – Конфиденциально для Солея Враска. Сканирование не дало результатов, номинально космос чист. Но я считаю…

Он замолчал, когда внешний вокс отключился. Мгновением позже чужие обнаружили себя. Флот из пятидесяти боевых кораблей, скинув поля преломления, выстроился крестом между имперцами и точкой Мандевилля.

– Вступаем в бой, – скомандовал Максим Тихон. Не было нужды в дополнительных указаниях, все адепты на борту «Кредо Омниссии» были готовы к этой ситуации.

Флоты Легионес Астартес тоже. Крейсеры первой линии ударили носовыми лэнсами через две целых семьдесят пять сотых секунды после появления противника. Они сбросили ускорение, перекачивая мощность в подсистемы вооружения. Корабли второго и третьего эшелона, поравнявшись с авангардом, также извергли копья ослепительного света, фокусируясь группами на отдельных целях.

Когда ксеносы пошли на сближение, щиты некоторых медуз были сильно повреждены. К этому моменту имперский флот перестроился в формацию «Стена гнева», которая позволяла реализовать максимум боевого потенциала капитальных кораблей. При этом флот продолжал плавно смещаться в сторону точки Мандевилля.

Отдельные крейсера, корабли-носители и эсминцы сформировали маневренные группы и вышли из общего построения. Им надлежало атаковать противника с внешних векторов сферы битвы. «Парка», остававшаяся под командованием Аластара Кракова, сместилась выше к экватору сферы, заняв позицию под Ковчегом. Вместе с «Абрамелином», расположившимся выше, втроем они образовали центр атакующей формации.

Со следующим залпом лэнсов крейсера и линкоры активировали ракетные комплексы, установленные в верхней части корпусов. Одновременно в днищах богов пустотной войны открылись шлюзы и в сторону противника вылетели сотни торпед. С линкоров классов «Оберон» и «Фальшион» вместо плазменных торпед ударили мельта-торпедами. В этой битве имперский флот решил сразу зайти с козырей.

Максим Тихон, следя за тем, как «Кредо Омниссии» засыпает один из наутилусов ракетами и торпедами, отметил успешность тактики, разработанной Солеем Враском. Их единственный шанс – уничтожить максимум кораблей засадной группы до того, как подойдет основной флот ксеносов. Имперские капитаны отключили предохранительные системы, перенаправив запредельную мощность на орудия, благодаря чему лэнсы активировались втрое чаще обычного. Через несколько минут, когда расстояние позволит использовать макро-орудия, вся энергия уйдет на щиты.

В то время, как Тихон корректировал курс разворота Ковчега, чтобы, встав к противнику полубоком, задать пеленг своей линии, Витар Каин вышел из оружейной и направился на нижнюю десантную палубу. Секутор знал, что меньше чем через полчаса по общефлотскому воксу пройдет приказ идти на абордаж. Если вокс не будет работать, корабли все равно выпустят десантные торпеды, потому что за минувшую неделю, пока имперцы шли к точке Мандевилля, все эти маневры виртуально проигрывались сотни раз.

По засадной группе будет дано не больше двух залпов десантными торпедами. После этого бо́льшая часть имперского флота перестроится и во главе с «Абрамелином» отойдет назад, встречать основные силы ксеносов. Здесь останется «Кредо Омниссии» и небольшая сводная формация трех легионов. Они добьют наутилусы и медузы, поджидавшие их у выхода из системы. Затем выжившие ворвутся в новый бой с надира, позволив кораблям второго эшелона отступить к точке Мандевилля.

Витар понимал, что это будет бойня, а не отступление. Но не видел другого шанса