Любое продвижение русских войск в Среднюю Азию вызывало истерику в Лондоне и взрыв эмоций в продажной прессе — «русские идут в Индию!» Понятно, что эта пропаганда была рассчитана на британского обывателя, дабы он охотнее поддерживал военные расходы и авантюры своего правительства. Но побочным эффектом этих кампаний стало то, что индусы действительно поверили в то, что русские могут прийти и освободить их от англичан. В 80-х годах XIX века в Индии побывал известный востоковед, исследователь буддизма И.П. Минаев. В своем путевом дневнике, опубликованном только через 75 лет, он не без иронии писал: «Англичане так много и давно толковали о возможности русского нашествия, что индийцы поверили им»{131}.

В итоге в Ташкент потянулись «просители». Так, в начале 60-х годов XIX века прибыло посольство магараджи Кашмира Рамбир Синга. Его принял военный губернатор Черняев. Посланцы Синга заявили, что народ «ждет русских». Черняев был вынужден ответить, что «русское правительство не ищет завоеваний, а только распространения и утверждения торговли, выгодной для всех народов, с которыми оно желает жить в мире и согласии»{132}.

Затем в Ташкент явился посланец от магараджи княжества Индур. Он представил чистый лист бумаги русским офицерам. Когда листок подогрели на огне, на нем проступили буквы. Магараджа Индура Мухамед-Галихан обращался к русскому императору: «Услыхав о геройских подвигах ваших, я очень обрадовался, радость моя так велика, что если бы я желал всю выразить ее, то недостало бы и бумаги». Послание это было составлено от имени союза княжеств Индур, Хайдарабад, Биканер, Джодхпур и Джайпур. Заканчивалось оно словами: «Когда начнутся у вас с англичанами военные действия, то я им буду сильно вредить и в течение одного месяца всех их выгоню из Индии»{133}.

За этим посольством последовал целый ряд других. Вскоре в Ташкент прибыла новая миссия от магараджи Кашмира во главе с Баба Карам Паркаасом. А в 1879 г. начальник Зеравшанского округа принял семидесятилетнего Гуру Чаран Сингха. В переплете книги ведийских гимнов старец пронес тонкий листок голубой бумаги. Это было письмо, написанное на пенджаби, без подписи и без даты, адресованное туркестанскому генерал-губернатору. К нему обращался с призывом о помощи «верховный жрец и главный начальник племени сикхов в Индии» Баба Рам Сингх.

Подполковник Н.Я. Шнеур, путешествовавший по Индии в 1881 г., писал: «Отправляясь на остров Элефанту, на пристани ко мне обратился таможенный чиновник, предварительно громко спросив, я ли русский офицер, и сообщил, что дело в таможне улажено. Слово "русский офицер" произвело сильное впечатление на лодочников и особенно на нашего проводника. Лишь только мы высадились на остров, он с лихорадочным волнением удалил меня от прочей публики и спросил: "Скоро ли придет генерал Скобелев с русской армией? " Помня данное мне предписание быть осторожным, я ответил, что я еду из Японии и ничего не знаю, не знаю даже, куда генерал Скобелев должен идти. "Вы, конечно, этого не скажете, — ответил он, — но мы знаем, что Скобелев уже близко и скоро придет в Индию". К несчастью, дальнейший разговор стал невозможным, но и этот случайный разговор, именно потому, что он был чисто случайным, мне кажется, доказывает, что на массу индийского населения движение наше к Ахал-теке произвело чрезвычайно сильное впечатление, и что массы именно в России видят своего будущего избавителя.

До какой степени имя "русского" пользуется обаянием в Индии, показал мне и другой случай на другой день. Назойливый продавец индийских редкостей хотел меня обмануть, но, уличенный в обмане, не краснея, утверждал свою правоту. В разговоре случайно он узнал, что я русский. Немедленно поведение его изменилось: он предлагал мне взять вещь действительно себе в убыток и со слезами упрашивал целый час, чтобы я взял или хоть простил его, так как его особенно мучило то, что русский будет считать его мошенником»{134}.

Любопытна история принца Дулип Сингха. Он был сыном прославленного правителя крупного государства Пенджаб на севере Индии Ранджит Сингха, правившего с 1805 по 1839 г., и сам еще маленьким мальчиком в 1843 г. был провозглашен махараджей этого государства. После второй англо-сикхской войны 1848—1849 гг. он — десятилетний мальчик — был свергнут с престола англичанами и вскоре увезен в Англию, где получил образование, женился и, получая от английского правительства значительную пенсию, безбедно жил с женой и шестью детьми в своем имении в графстве Суффолк и часто бывал в Лондоне при дворе королевы Виктории, демонстрируя идиллические отношения между английским правительством и свергнутыми индийскими князьями, которых было в общей сложности несколько сот. Он даже дал уговорить себя принять христианство (англиканство).

Совершенно неожиданно для английского правительства и королевы Виктории, которая всячески опекала Дулип Сингха, именовала себя его другом и даже стала крестной матерью его первенца, он взбунтовался, потребовал возвращения отобранного у него имущества и земельных владений и, когда власти отказали ему в этом, в 1886 г. объявил о намерении вернуться в Индию. Возвращение в страну, где зрело возмущение правлением колонизаторов, сына прославленного Ранджит Сингха сулило хозяевам Индии непредсказуемые последствия. И когда Дулип Сингх вместе с семьей прибыл проездом в Индию в Аден, который был тогда английским владением, он был арестован и снят с парохода. Это еще больше укрепило желание махараджи вернуться в Индию, и он заявил, что если англичане не дают ему возможности вернуться на родину прямым путем, он вернется туда через Россию.

В конце концов Дулип Сингх поселился в Париже. Принц отрекся от христианства и вернулся к религии синхов. В Париже Дулип Сингх познакомился с русскими журналистами и генералом Е.В. Богдановичем. В конце концов принц написал письмо Александру III с просьбой позволить ему «обрести убежище во владениях Вашего императорского величества в качестве одного из Ваших самых лояльных подданных» и просил российского журналиста М.Н. Каткова, издателя «Московских ведомостей» и «Русского вестника», передать это письмо царю.

В Россию Дулип Сингх прибыл по паспорту Патрика Кази. Известный ирландский революционер Патрик Кази предоставил ему свой британский паспорт с уже проставленной российской визой, с которой он и отправился в Россию поездом через Берлин.

Дулип Сингх надеялся получить русское подданство и, считая вооруженный конфликт между Россией и Англией неизбежным, предложил русскому правительству свою помощь в завоевании Индии: «Если бы Императорское правительство нашло удобным употребить меня в дело, то я буду служить ему без всяких видов на какое-либо вознаграждение. Одного я только позволил бы себе желать в случае счастливого освобождения Индии, допущения жить в моих родовых имениях в Пенджабе, из которых англо-индийское правительство изгнало меня, когда я еще был одиннадцатилетним ребенком, но и этого я не ставлю условием. Я желаю только посвятить остаток моей жизни интересам императора, которого верным подданным я горячо желаю стать.