А раз так, то нельзя исключить, что, осматривая тюрьму, американцы нащупывают место, где оборона противника слабее всего.

Что же они задумали — брать тюрьму штурмом, удивлялся про себя генерал Трофимов.

Да ну, ерунда, чушь! Нынче никто тюрьмы не штурмует. По крайней мере в Европе не штурмует. Да и не взять ее штурмом, если не иметь в своем распоряжении дивизию рейнджеров, батарею штурмовых орудий и поддержку с воздуха.

Нет, не может быть! Тем более что идти на открытое столкновение с французами им попросту невыгодно. И невозможно! Они союзники, в том числе по НАТО. Не будут же они из-за какого-то Иванова разваливать столь уважаемый в мире военный блок и развязывать третью мировую войну.

Чего же они тогда добиваются?

Генерал приказал нанести на карты все маршруты движения американцев вблизи тюрьмы и с особой тщательностью места, где они появлялись больше одного-двух раз. Полученные схемы он наложил друг на друга. Чаще всего американцы бродили возле восточной стены. И, что самое важное, в последнее время бродили. В последнее время только там и бродили...

Генерал распутывал линии маршрутов, как охотник следы зверей, оставленные на свежем снегу.

Здесь они были, чтобы определить мертвую, не видимую охранниками зону.

Здесь, здесь и здесь проходили раза по три, причем по одному и тому же месту. Не иначе как вычисляли расстояния.

Но зачем им знать расстояния? Только если стрелять... Или если предстоит идти, бежать или ехать, для чего желательно заранее высчитать, причем до секунд высчитать, сколько на это уйдет времени.

Ладно, допустим, так...

Здесь и здесь они поднимались на чердаки домов и находились там от нескольких минут до нескольких часов.

Для чего?.. Наверное, для того, чтобы иметь возможность заглянуть на территорию тюрьмы сверху. Или установить видеокамеры, чтобы поставить под наблюдение один из корпусов. Или оборудовать позицию для снайпера.

Для снайпера?..

Что ж, может быть. Если они решили избавиться от Иванова и знают окна его камеры, то почему не попытаться убрать его с помощью выстрела из снайперской винтовки.

Хотя... Вряд ли Иванов сидит у открытого окошка, подперев ладонью щеку... То есть, может, и сидит, только его с “улицы” не увидеть, потому что окно прикрывает непроницамый для взглядов извне пластиковый “намордник”, ну или в крайнем случае более цивилизованное пуленепробиваемое стекло. Так что снайпер скорее всего отпадает...

Правда, можно использовать крупнокалиберную, для которой бронестекло не преграда, винтовку. Или безоткатное орудие... Так что как бы фантастически гипотеза о снайперской засаде ни звучала, исключать ее пока не будем.

Теперь посмотрим прилегающие территории.

Генерал сменил планы на более масштабные. Здесь линий маршрутов было меньше, но все они начинались и заканчивались возле здания тюрьмы.

По этой, этой и этим улицам несколько раз прошли их люди и, что более важно, проехали их машины.

Для чего прошли и проехали?..

По всей видимости, для того, чтобы отсмотреть пути отхода. Какой-то один — основной и все прочие — резервные.

Вот только для снайперской засады их, пожалуй, будет слишком много. Или стрелков должно быть несколько? Или это должны быть не снайперы? А например... Например, Иванов.

Тогда становится понятна их заинтересованность вот этими дворами и переулками, куда можно свернуть и где можно по-быстрому перегрузить с машины на машину груз.

Неужели Иванов?

А как же тогда французы? Или все это не более чем инсценировка, и они давно обо всем с ними полюбовно договорились? Договорились, что, если Иванова не получается передать в руки американцев легально, можно изобразить побег.

А что? Это очень неплохой выход для участвующих в сделке сторон.

Генерал еще раз отсмотрел планы, ища подтверждение своей идее.

И все-таки нет... Нет!.. Для просто сделки здесь слишком все истоптано. Не стали бы они столь тщательно готовиться к побегу, если бы договорились с французами, если бы знали, что препятствий им никто чинить не будет. Тогда бы они обошлись всего одним маршрутом эвакуации, без бессмысленной проработки запасных.

Так?

Так!

“И что тогда получается?..” — попробовал подвести промежуточный итог генерал. Получается, что это будет не лжепобег и не попытка убрать опасного свидетеля с помощью снайпера. Получается, это будет не мистификация, а настоящий побег... Неужели так?

Но тогда, значит, им очень сильно понадобился Иванов, просто позарез понадобился, раз они пускаются на подобную авантюру, рискуя нарваться на мировой скандал.

Вот только зачем понадобился?

Тут может быть несколько объяснений: либо они готовят какую-то с его участием пакость, например, вроде той, что уже однажды провернули в Германии, либо не смогли прорваться к Иванову через препоны французских законов, не смогли узнать, что хотели узнать, и теперь надеются это сделать в более спокойной обстановке у себя дома. Либо узнали нечто такое, что многократно повысило в их глазах ценность Иванова. Уж не про партийное ли золото?..

В любом случае допускать, чтобы американцы утащили Иванова к себе — нельзя, а, напротив, нужно приложить максимум усилий, чтобы не позволить им это сделать. Потому что, во-первых, и это самое главное, — Иванов нужен Большому Начальнику, который удерживает в заложниках семьи генерала и майора Проскурина, и если упустить Иванова теперь, то с американского континента его уже точно не вытащить и, значит, своих семей не увидеть. Во-вторых, если Иванов попадет в руки ЦРУ, то песенка Генштабиста будет спета, и все завязанные на него далеко идущие планы можно смело сворачивать. И в-третьих, что несущественно для дела, но очень существенно для души, — Иванова не хочется отдавать американцам, потому что очень сильно хочется взглянуть ему в глаза, взять его за грудки и если не вытряхнуть из него душу, то хотя бы сказать пару ласковых... И вот эту привилегию генерал Трофимов не желает уступать никому, и меньше всего американцам!..

Не видать им Иванова! Как своих американских ушей не видать! И — точка!..

Дело было практически закончено — все протоколы составлены, все экспертизы подшиты, все свидетели опрошены. Не было только одного — не было признательных показаний преступника. Но при столь солидной обвинительной базе они и не были нужны.

Дело было закончено, и пора было ставить точку — последнюю точку в последнем предложении последнего тома уголовного дела.

— Я так понимаю, что признания от вас все равно не добиться? — в последний раз, ни на что не надеясь, просто для отчистки совести спросил Пьер Эжени.

— Ну почему, я признаюсь... признавался... Я всегда только правду, ничего, кроме правды!.. — привычно заскулил Иванов.