Точную сумму не знаю, но даже по самым скромным моим оценкам, огромная.

Цербер молча открывает тетрадь и вглядывается в исписанные твердым, красивым почерком строчки.

– Это еще не все. Ты готов к следующим моим подаркам или пока хочешь ознакомиться с содержимым тетради и осознать, что ты теперь богатый наследник и все у тебя просто отлично?

– Как ты нашла эту тетрадь? – Даня листает одну страницу за другой.

– Я тебе потом расскажу, это было просто невероятно, но сначала подарки. Мне хотелось все это сообщить в более торжественной обстановке, но пока не могла до тебя дозвониться эти четыре дня, испытывала столько эмоций, что сейчас перегорела. Хочется быстрее все показать. Однако там такие трогательные прощальные письма в тетради, что я лучше подожду. Пойду на кухню посижу, а ты читай.

Хочу встать, но Цербер ловит меня за руку.

– Что еще ты хочешь сказать?

– Потом. Время есть. У нас его теперь полно.

Ушла на кухню, оставив мужа знакомиться с содержимым тетради. Я знаю, как ему будет непросто прочитать, но это его, личное, и если захочет поделиться, позовет. Отец Дани имел дело с не самыми благонадежными людьми, при этом деньги в его делах крутились огромные. Он понимал, что рано или поздно его захотят убрать, а когда совсем запахло жареным подготовился как мог, хотя до последнего надеялся, что все будет хорошо. Не стало. Прощальные письма в тетради написаны мамой и отцом Дани на всякий случай. Они не хотели оставлять сына, но что-то сделать или уехать у них не получилось. Мама так трогательно пишет о том, как любит сына, что и сейчас, как вспомню, у меня слезы на глаза наворачиваются.

Цербер пришел ко мне сам где-то спустя час. Встал в проходе кухни.

– Спасибо, Лиз. Я даже не представляю, как тебя за это отблагодарить. Какие еще у тебя подарки?

– Ты лучше присядь, – советую я.

Глаза мужа подозрительно сужаются. Не спорит, проходит, садится за стол. Ладно, сначала что полегче, чтобы расслабился.

Выхожу из кухни, и возвращаюсь с фотоальбомом.

– Вот еще подарок. Твой альбом. Я Таисии позвонила, она прислала копии фотографии, из ее архива, еще я добавила туда наши фото из путешествий и со свадьбы. Ну и в начале те, что нашла в тетради.

Брови дани удивленно приподнялись.

– Там были еще и фотографии?

– Да, открой.

Муж открывает первую страницу, а там он же. Трогательный карпуз на руках у счастливых мамы с папой. Я знаю, что у Дани не осталось никаких совсем детских фотографий того времени. Фото из газеты не самого лучшего качества не в счет. Не думаю, что родители Дани знали, что их дом сгорит, но в тетрадь постарались вложить как можно больше тепла и частички воспоминаний.

Муж листает альбом дальше, там на фото его семья, он маленький, счастливый. Постаралась расположить фото в хронологическом порядке

Тихонько сажусь рядом и кладу голову Дане на плечо.

На очередной странице рука мужа замирает.

– Ага, я тоже жутко удивилась, когда увидела.

На очередной фотографии Даня не только с семьей. Он сидит на диване с двумя мальчишками, мелкие такие, Артур совсем младенец, только только, наверное, сидеть научился. Рядом с братьями их родители – мой отец с тогда еще живой женой.

– Я отца потом знаешь как пытала. Признался-таки, что он твой крестный. Представляешь?

– Я не помню его и этот момент на фото.

– Вообще у меня папа вечно занятой, вряд ли он к вам часто заезжал, не мудрено и забыть.

Цербер пролистал весь альбом и поцеловал меня в макушку.

– Спасибо. У меня просто нет слов.

– Какие у тебя тебя теперь планы? Наверное, развестись со мной захочешь.

– Почему это?

– Ну такая бедная на твоем фоне. Можно поискать жену и завиднее.

– Лиз, ты так шутишь?

– Немного, – весело хмыкнула. – Ну что, готов еще к одному подарку?

– Еще что-то?

– Ага.

Встаю, ухожу ненадолго, и возвращаюсь с маленькой коробочкой, перевязанной белой ленточкой. Включаю телефон на видеозапись, ставлю на стол так, чтобы нас было видно. Вручаю Церберу. Выражение лица Дани я хочу не только видеть, но потом пересматривать. Пока муж дергает за кончики ленточки и открывает крышку, поясня.

– В общем, мы в последнее время, похоже, так активно с тобой прощались, что добращались.

– М-м, – Даня недоуменно смотрит на лежащий в коробочке тест. – Это какой-то тест?

– Еще какой.

Прощаю Цербера за тугодумность, все-таки я до этого и так на него много вывалила информации до этого, плюс невыспавшийся, так что снисходительно поясняю:

– Тест на беременность.

– Чей?

Бли-ин…

– Кошкин, епрст!

Выключаю видео. Нет, такой тупняк на романтическое видео не тянет.

– Зачем кошке тест? Она ведь уже родила.

Я чуть со стула не упала от хохота. Благо, хмурящийся муж придержал. Нет, такое на видео потомкам не покажешь, засмеют.

– Дань, вот ты вроде умный, рассуждаешь здраво, – говорю я, смахивая набежавшие слезы. – А все равно дуб, дубом. Кошка-то родила, а я еще нет.

– Хочешь сказать, что это твой…

– А ты знаешь, я в последнее время все думала, чего такая эмоциональная стала и остро на все реагирую. Раньше ведь такая пофигистка была. И тут еще задержка появилась. Ну мало ли, переживания, график сбился. Но тест сделала на всякий случай, результат был странный, поэтому забежала еще на всякий случай к врачу. А так бы и не поняла. Не тошнит, вкусы не поменялись. Ты готов вообще к отцовству-то?

Судя по лицу Дани, он не то чтобы не готов, он просто сидит в шоке и не может поверить.

– Но ведь использовалась защита, как…

– Ну, знаешь, папка мой тоже наверняка использовал, меня точно не планировали. Вот такие мы Царевы фертильные в самый неожиданный момент, ничего не поделаешь. Ты уже как-то может еще отреагируешь, кроме шока?

Цербер схватил меня в охапку и закружил.

– Так правильно? Ты просто невероятно.

– А-а, нет, пусти, меня укачивает!

Даня спустил меня с рук и я метнулась в ванную, поспешила я, похоже, с утверждениями, что меня совсем не тошнит.

Чуть позже, выглядываю из ванны. Муж сидит на кухне и мечтательно улыбается.

– Ты о чем думаешь?

– О детях.

– В этой связи знаешь о чем стоит подумать?

– М-м? Мы