Зайдя за угол у восточной межи, он обнаружил двух стражников – прислонившись к стене, те мрачно взирали на уличную суету. Сощуренные глаза, бывалая осанка и ладони на рукоятях клинков придавали им вид, исполненый силы – как представляет ее хилый обыватель. Назревшие печали Трегарро моментально обратились на них, и капитан вразвалку двинулся по обочине. В глазах стражей рябило от цветастых одежд лакеев различных домов, от повозок, доверху груженных вином и цветами, от землистых саженцев для посадки на огородах усадеб – и от взвода красных плащей, маршировавших к северу от дворца. Трегарро подобрался менее чем на дюжину шагов, когда ссутуленная стража наконец засекла его и подтянулась.

Он встал перед бойцами, спокойно и внимательно выжидая, точно псарь возле нашкодивших щенков. Оба попытались приветствовать его кивком, потом отдали честь уже формально. В глазах у них горело беспокойство и явно промелькнуло облегчение, когда он отсалютовал в ответ.

– Есть что доложить?

– Никак нет, сэр, – сказал старший двойки. – Ничего примечательного.

Взор Трегарро скользнул вдоль дороги. Задержался на удаляющихся силуэтах дворцовой стражи. Если бы Бирн а Саль точно знал секретные намерения Братства, Трегарро сейчас бы не таращился на красных плащей со спины. Они либо уже допрашивали бы его, либо сделались невидимы, как ветерок. Он позволил себе тоненько улыбнуться. Еще на дороге споткнулась девчонка-служанка – мать не дала ей упасть. Повозку торговца тянула прекрасная серая кобыла – наверно, стоила больше всей поклажи. Высоко над городом косым строем летела стая гусей, гогоча и курлыкая. Один из охранников стесненно сглотнул.

– Ну, ладно, – сказал Трегарро. – Но оставайтесь бдительны. Вы не парочка рубак из пивной. Вы – лицо Братства Дарис.

В глазах младшего мелькнула оторопь, словно шрамы Трегарро придали самому слову «лицо» угрожающий смысл. Жаль, что он сразу не приструнил их пожестче, но теперь внезапная строгость показалась бы мелочной придиркой. Была бы мелочной. Показалась бы мелочной, поскольку таковой и была б.

– Отчитаетесь в конце смены, – приказал он. – Предоставите полный доклад.

– Есть, сэр. О чем, сэр?

– Наиболее полный, какой только сможете. Я прерву, когда хватит.

Он провернулся на каблуках и пошел обратно.

Отлично. Небольшая придирка не помешает.

Когда из-за угла вышел человек в шрамах, походка Сэммиш не изменилась, однако сердце помчалось вскачь. Это был их третий обход вокруг дома Братства, на этот раз Сэммиш оделась служанкой, а Саффа – ее матерью. До этого Сэммиш была слепой, а Саффа – поводырем. А до того они таскали мешки со стиркой. Никто не обращал на них внимания, пока Сэммиш обследовала участок.

Перемена в жизни поместья была разницей между сном и бодрствованием. Там, где ранее она свободно вошла в Братство Дарис, теперь выставили удвоенную охрану. Хуже того, манеры охранников явно выдавали людей, над которыми занесена палка. Любой щипач отзовет тычку, когда увидит, что намеченная жертва насторожилась. Не отозвать будет безумством. И если раньше усадьба дышала ленивым самодовольством, то теперь заострилась, как игла. Открытая прежде калитка черного хода, у которой трепались слуги, была заперта. В караулках, где бойцы хохоча резались в кости, никто ни во что не играл. Братство даже разместило наемников на окрестных улицах. Если так резко сменит образ жизни какая-нибудь семья в Долгогорье, то всякий от Храма до южных ворот поймет, что затевается что-то неладное. Но для Зеленой Горки, похоже, ниже собственного достоинства уделять таким вещам внимание. Либо о неладах тут судили по иным, неведомым Сэммиш признакам.

Залатаный – тот, кого Алис назвала Трегарро, – мягко приблизился к охранникам, и мечники оцепенели от страха. Сэммиш же отчетливо поняла, как легко взгляду вражьего капитана будет соскользнуть на них с Саффой. И неизвестно, видел ли он раньше южанку или ее портрет.

По дороге навстречу зацокала повозка торговца. Горделиво вышагивала великолепная серая кобыла. Залатанный устремил взгляд на улицу, и именно тогда ноге Сэммиш угораздило сорваться с шаткого булыжника, подворачивая лодыжку. Девушка споткнулась в тот самый миг, когда тот на нее посмотрел, и пару кинжальных ударов сердца была уверена – раскрыли. Саффа быстро взяла ее под руку.

– Не упади, дочка, – забормотала женщина, и при этих словах капитан отвернулся. У Сэммиш, будто простуженной, запершило в горле от страха. Она помотала головой, не доверяя рту – а то еще ляпнет глупость, привлекая внимание. И постаралась унять в теле дрожь, но потрясение, помноженное на голод, не давало ей скрыть свою слабость. Саффа ничего не сказала, но посуровела лицом.

– Надо сделать еще один круг, – заговорила Сэммиш.

– Надо купить еды и отдохнуть, – возразила Саффа, и в этот раз Сэммиш не отбивалась. Обойти заново границу участка хотелось лишь потому, что она так и не высмотрела никакого изъяна. Шанс проникнуть в расположение врага у нее уже был, и она его упустила. И как бы искренне ни надеялась на повтор, никто не собирался дарить ей такую возможность. По настоянию Саффы они отвернули от дворца и Зеленой Горки и побрели на юг, в Камнерядье, – где на них точно никто не будет засматриваться.

– Ты, пожалуй, права, – сказала она на изгибе плавного спуска к колодцу. – Мне нужно поесть. А то не могу думать связно.

Они присели на лавочку у рыночной площади – но все же немного в сторонке. Саффа ненадолго ушла и вернулась с маленькими плошками зеленого овса с яйцом. Овес был недозрелым, но Сэммиш все равно вылизала миску до блеска. Девушка с ручной тележкой продала им свежей воды с мятой – запить трапезу. Саффа расплатилась медной монетой с зеленью по краям.

– Прости, пожалуйста, – сказала Сэммиш. – Не вменяй себе в обязанность. Я ведь тутошняя. Я сама могу прокормиться.

Женщина с Медного Берега не ответила. В полуденном солнце она выглядела постаревшей. Морщинки у губ смотрелись бескровными порезами, утомлением наливались глаза. Наверно, у нее самой точно так же, предположила Сэммиш. Этот год вышел нелегким.

Вокруг них текло движение Камнерядья – мешки, телеги, фургоны. Прошмыгнул рыжий кот с чем-то в зубах, и Сэммиш отметила, насколько расширился ее город за месяцы княжения Бирна а Саля. Прежнее житье ограничивалось Притечьем, Долгогорьем и Речным Портом. Храм стоял уже вне ее личного Китамара, а Старые Ворота были практически чужим государством. А нынче она обмозговывает тычку на Зеленой Горке, при этом сидит на скамейке в Камнерядье среди ханчей и не чувствует ничего необычного. Странно, как все повернулось.

Она подумала об Алис и вздохнула. Действительно, повернулось все странно.

Без предисловий она начала:

– Утешительного мало.

– Да, – согласилась Саффа. А потом: – Что