Волверстоун обвел комнату торжествующим взглядом и устремил глаза на шестого участника заговора.

Клайнс-Форсайт не отвел взгляда и спросил:

– Зачем вы мне все это рассказываете?

Волверстоун ровным тоном ответил:

– Чтобы ускорить сбор доказательств для подготовки судебного процесса – по очевидным причинам правительство не желает затягивать подобное зрелище, – мне поручено предложить снисхождение одному из шестерых «заказчиков». Всего одному, ибо для того, чтобы получить немногие недостающие пока доказательства, больше одного человека не требуется. Разумеется, преступления, совершенные в колонии и при разработке месторождения, а также получение дохода от его разработки караются смертью. Снисхождение выразится лишь в том, что одному из шестерых смертную казнь заменят на пожизненную ссылку. Вот какое предложение мы сейчас можем выдвинуть. Однако, – Волверстоун помедлил, усиливая эффект, – как только все необходимые доказательства будут в наших руках – что произойдет в течение недели или даже через несколько дней, – потребность в сотрудничестве отпадет, и предложение о снисхождении будет отозвано.

Судя по всему, Клайнс-Форсайт жадно впитывал каждое слово. Прошла секунда, и он спросил:

– Вы уже делали такое предложение остальным?

– Четверым из них. Рисдейла взяли сегодня вечером – мы еще с ним не беседовали.

– И никто из них не принял предложения? – Клайнс-Форсайт удивленно выгнул брови.

– Нет, – улыбнулся Волверстоун. – Правда, никто из них не знает о следствии; всем остальным я поделился только с вами.

Выражение лица Клайнс-Форсайта сделалось настороженным.

– Почему же вы поделились такими сведениями со мной?

– Потому что в настоящий момент вы – единственный из шестерых, который больше всего приобретает благодаря сотрудничеству со следствием. Подумайте – если Росс-Кортни удастся передать весточку на волю и король вмешается до того, как мы соберем необходимые доказательства и наша возможность передать дело в суд исчезнет, остальные «заказчики» вполне могут выйти сухими из воды – но не вы. Вы в любом случае пойдете на виселицу. Во-первых, вы похитили даму с великосветского бала. Во-вторых, вы сорвали с ее шеи ожерелье, которое стоит огромную сумму, и положили его себе в карман.

Черные глаза Клайнс-Форсайта устремились к Ройду.

– Это мог сделать и Фробишер!

– Нет, не мог, – произнес Дирне, стоявший у стены. – Я шел за ним следом. Вы надели на голову мисс Кармайкл капюшон. У Фробишера не хватило бы времени, чтобы снять капюшон, расстегнуть ожерелье и сунуть вам в карман, прежде чем я подошел вплотную.

Волверстоун посмотрел на Клайнс-Форсайта в упор:

– Видите? А третье ваше преступление заключается в том, что вы ранили Фробишера с близкого расстояния в присутствии меня, Дирне и еще нескольких человек. Ваши шансы опровергнуть любое из этих обвинений равны нулю.

Клайнс-Форсайт огляделся по сторонам и глубоко вздохнул.

– Если… я говорю: «если»… я ускорю расследование, распространится ли смягчение наказания на мои сегодняшние поступки?

Волверстоун пожал плечами:

– Повешение будет заменено на каторгу.

– В таком случае… – арестованный снова тяжело вздохнул, – можете считать, что ваше следствие завершено. – Он с трудом улыбнулся. – Я никогда никому не доверяю, и меньше всего – типам вроде Росс-Кортни. Я всегда все записываю. Все подробности, которые вам могут понадобиться. Мне известно гораздо больше, чем Росс-Кортни. – Подняв связанные руки, он полез в карман плаща. Ему было трудно, но никто не встал с места, чтобы помочь ему. Наконец он достал цепочку, на которой болтался ключ. – Если вы пошлете кого-нибудь ко мне домой, в мой кабинет, этим ключом открывается сейф за портретом моей бабушки слева от письменного стола. В сейфе вы найдете папки со всеми подробностями, которые могут вам пригодиться.

Волверстоун взял ключ.

– У меня один вопрос, – подал голос Калеб. – Из чистого любопытства. Вы только что выбрали между повешением и тем, что сказал Синстер. Почему вы выбрали то, что многие люди, особенно ваши ровесники, сочли бы судьбой гораздо худшей, чем смерть?

Клайнс-Форсайт состроил удивленную мину и не сразу ответил:

– Как ни странно, я считаю, что тот же выбор вынуждены были делать те, кого я приговорил к рабству. Там, где есть жизнь, есть надежда.

Волверстоун какое-то время смотрел на Клайнс-Форсайта, а потом сказал:

– Как чистую формальность, предположим, что вас – вместе с Рисдейлом, Ниллом, лордом Хью Девени и сэром Реджинальдом Камминсом – завербовал лорд Питер Росс-Кортни для того, чтобы основать нелегальный алмазный рудник, на котором применялся рабский труд, в колонии Западной Африки. Управление рудником на месте осуществлял Арнольд Саттерли, родственник Росс-Кортни и первый помощник губернатора колонии, а также Малдун, военно-морской атташе, и Уильям Уинтон, помощник комиссара форта Торнтон. Вы подтверждаете справедливость нашей версии?

Клайнс-Форсайт откинулся на спинку стула и посмотрел на Волверстоуна в упор:

– Ваша версия верна во всех отношениях.

Изабель улыбнулась и посмотрела на Ройда; одновременно с ней и он посмотрел на нее.

– Дело сделано! – произнесли оба одновременно и рассмеялись.

Торжествовали все, кто принимал участие в аресте «заказчиков».

Волверстоун отправил Клайнс-Форсайта в Эссекс, затем, вернувшись, поздравил всех. Пока муж отсутствовал, Минерва распорядилась подать в гостиную шампанское. Все выпили за свое здоровье. Выпили за пленников. Выпили за Ройда, Изабель и всех капитанов Фробишеров и их дам, которые, как выразился Волверстоун, «стали важными орудиями к тому, чтобы положить конец уродливой главе британского колониального правления».

С лица Изабель не сходила довольная улыбка; она, как и все, радовалась победе, но то и дело озабоченно косилась на темное пятно, окрасившее сюртук Ройда.

Вскоре он склонился к ее уху и предложил воспользоваться его раной как предлогом, чтобы уйти. Изабель задержалась лишь для того, чтобы поручить Айону заботам Кейт. Вместе с остальными Айона вернулась в бальную залу, где их дожидалась половина гостей; всем не терпелось узнать, что произошло. Вместо того чтобы медлить в передней, став жертвами всех, кто хотел бы с ними поговорить, восхититься ожерельем – оно снова красовалось у нее на шее – и задать массу вопросов, они уступили кареты остальным, выскользнули из боковой двери особняка и зашагали рука об руку.

После суеты у дома Сент-Айвзов ночь была прохладной, небо хмурым, а на улицах им встретилось сравнительно мало прохожих. Вскоре Хамфри уже впустил их в тихий дом Эдвины и Деклана.

Заверив дворецкого, что с его хозяином и хозяйкой все в порядке и что они и остальные скоро прибудут, Изабель указала на рану Ройда и попросила, чтобы в их комнату принесли горячей воды.