В этой дискуссии философ-киник преподает уроки политической мудрости завоевателю и повелителю мира. Дион называет Диогена «государственным мужем» и «царственным мужем». Несмотря на явную идеализацию образа царя, монарха, властителя рода человеческого (princeps generis humani), нам понятно что Дион стремится к политической и социальной стабильности. Если монарх ведет разумную политику, если он справедлив и честен, если прислушивается к словам и советам умнейших и достойнейших людей, то такой человек, монарх или президент, в самом деле большая находка и удача для великого государства.

Император Нерва

Тут мы встречаем у Диона интересную рекомендацию, которая, к сожалению, редко находит понимание в практике поведения цезарей. Сильные мира сего, вознесясь на самый верх власти, считают для себя кто ниже достоинства, кто не очень удобным, а кто ненужным и даже вредным ходить за советами к мудрецу и ученому. Причин для такого пренебрежительного отношения к достойнейшим людям у власти немало. Говорить об этом не будем. Замечу лишь, что чем выше ум государя, чем разнообразнее его таланты, чем благороднее и значительнее он сам как личность, тем больший интерес вызывают гениальные, яркие, сильные люди. И напротив, чем ничтожнее, подлее, мельче, примитивнее, глупее тот или иной цезарь, тем более гнусную, продажную, мерзкую и тупую публику вокруг себя собирает и доверяет ей управление страной. Нам для сравнения вовсе нет необходимости заглядывать в глубь римской или греческой истории. Оба таких претендента здравствуют, находятся у нас перед глазами – в нынешней России.

Поэтому в этом пункте программы государственного строительства я вполне согласен со Златоустом: «Отрадно видеть, когда верховная власть относится с почтением к представителям умственного начала. Одного желания властвовать и приносить пользу народу мало, нужно знание. Цари и властители всегда хорошо это понимали и старались иметь при себе советников, от которых они получали наставления, что им делать в том или другом случае. У Агамемнона таким советником был Нестор, у персидских царей – маги, у египетских царей – жрецы, у кельтов – друиды». Мысль Диона заключается в том, что при любом правителе-практике обязательно должен находиться философ-теоретик. Хотя в его позиции видим немало и иллюзорных надежд: смешно надеяться, что царь станет исполнителем предначертаний философа, историка, ученого; по крайней мере, в реальной истории такое случается крайне редко… Однако талантливые государи умели с максимальной пользой для нужд страны использовать знания.

Милость Траяна

Такой талант был у Траяна. Полагаю, во многом способность слушать великие умы и сделала из него великого императора… Известно, что легенды о «веке Траяна» будут вспоминать с теплотой и воодушевлением не только в Риме, но и в других странах (в том числе в России; даже в «Слове Игоревом»). Конечно же, имели значение физические и душевные достоинства, которыми он блистал в отрочестве. В Риме важно было превосходно владеть оружием, конем и речью. Однако все это, как и врожденное обаяние и тонкая обходительность, – не главное. Гораздо важнее сочетание иных ценных качеств: трезвый глубокий ум, благородство, мужество, простота, сердечность, теплота, доброжелательность. Светоний писал о Тите, что тот однажды за обедом, вспомнив, что за целый день никому не сделал ничего хорошего, воскликнул: «Друзья мои, я потерял день!»

Форум Траяна

Так вот Траян не терял ни одного дня, чтобы или укреплять власть Рима, или украшать и благоустраивать державу. Он очень много строил. Вероятно, это при нем были сооружены два превосходных моста в Испании – акведук в Сеговии и мост в Алькатаре. Самым же величественным памятником эпохи Траяна стал его Форум, сооруженный по проекту выдающегося архитектора, сирийца Аполлодора Дамасского. Форум прославлял военные подвиги императора. Туда попадали через триумфальную арку. В центре двора, выложенного красивыми мозаиками из драгоценных пород мрамора, стояла позолоченная конная статуя императора. В 113 г. была сооружена в его честь колонна, верхушку которой украшал золотой орел, позднее замененный шестиметровой статуей Траяна. Она стала как бы символом, знаковым образом «мировой оси» Римской империи. В ее цоколе стояла золотая урна с его прахом, надгробием и летописью эпохи. По ней вился свиток с рассказом о двух походах в Дакию. Траян фигурирует на ней 90 раз. Колонна изображает и историю в виде задумчивой пишущей женщины.

Колонна Траяна

Публий Элий Адриан (76—138 гг. н. э.) родился в Риме. Отец Публия был из рода Элиев (двоюродный брат Траяна). Известен верностью республиканским традициям. Отец занимал важный пост члена муниципалитета Италики, города в Испании. Состояние семьи считалось весьма скромным. Хотя отец одно время являлся римским наместником в Африке, а наместники всегда держали в руках политику и экономику. Как видите, не все высшие чиновники Рима – мздоимцы. Иные (меньшая часть) были честными и неподкупными. К их числу, видимо, и принадлежал отец Адриана. Мальчику было 9 лет, когда умер его отец. Юноша, поступив в школу, завершил обучение ранее обычных сроков – в 16 лет. Затем уехал в Афины, где занимался под руководством известного софиста Изея. Он был человеком безусловно талантливым, отличался любознательностью и имел исключительную память. Запоминал имена, если слышал их хотя бы раз. Учился он с огромным удовольствием. Говорят, он цитировал на память редкие книги, когда-то бегло прочитанные и большинству абсолютно неизвестные.

Портрет Адриана

«Всю государственную отчетность он знал так, как ни один отец семейства, как бы старателен он ни был, не знает своих домашних расходов» (Элий Спартиан). Он был умен, образован, смел, прост, красив не только внешне, но и внутренне. Поистине в нем сочетались все качества, которые греки вкладывали в понятие «калокагатии», то есть всестороннего и гармоничного развития. В школе все называли его «маленьким греком»… «Адриан в совершенстве усвоил научные занятия, образ жизни, язык и все образование афинян, – отмечал его биограф. – Он был певец и музыкант, врач, математик, живописец, скульптор по металлу и мрамору, почти второй Поликтеп и Эвфранор. Он обладал способностями ко всем видам искусств. Столь изящную и блестящую натуру нелегко найти между людьми. Его память была невероятно обширна». При необходимости он мог прочесть любой стих, на шутку отреагировать шуткой или быстро парировать остроту. Ведь еще в молодости он познакомился с крупнейшими писателями того времени (Тацит, Плутарх, Квинтилиан, Ювенал). Аврелий Виктор писал о нем: «Он отлично знал греческую литературу, и многие называли его Греком. Он воспринял от афинян их наклонности и нравы и не только овладел их языком, но и приобщился к их излюбленным занятиям: пению, танцам, медицине, был музыкантом, геометром, художником, ваятелем из меди и мрамора наравне с Поликлетом и Евфранором. К тому же он был и остроумен, так что редко можно было видеть среди людей столь образованного и изящного человека». Влюбленный в Афины, он одно время, в молодые годы, отдает дань тогдашним увлечениям «золотой молодежи» (кутежи, долги, дебош, женщины). Вскоре он поменял судейское кресло на службу в армии. Здоровая и требующая немалой выносливости атмосфера военного лагеря пошла ему на пользу. К тому же в Риме во все времена путь наверх обычно пролегал через армейский стан. Адриан помнил имена ветеранов спустя много лет и после ухода их в отставку.