Мужчины по-прежнему спорили, и Изабель, повернувшись к ним, окинула их оценивающим взглядом. Она тотчас же поняла: хотя и Беннинг мог бы легко с ней справиться, Калцер был гораздо опаснее. И, следовательно, именно от него надо было избавиться в первую очередь. Конечно, ей едва ли удастся убить негодяя, но она, возможно, сумеет как-то ранить его — хотя бы для того, чтобы выиграть время. Сейчас жизнь ее висела на волоске, и она должна была немедленно что-то предпринять. Причем следовало действовать решительно.

Тут спор мужчин, наконец, закончился, Беннинг сдался и со вздохом полез в карман. Вытащив пачку банкнот, он бросил ее на стол, стоявший перед Калцером. «Вероятно, Беннинг хотел использовать эти деньги для бегства из страны и вовсе не собирался платить сообщнику», — подумала Изабель.

— Что ж, Калцер, я выполнил условия сделки, — пробурчал он. — А теперь займись девчонкой. И сделай все так, как я говорил.

Калцер протянул руку к деньгам, спрятал их в карман куртки, а потом, повернувшись к Изабель, стал медленно к ней приближаться, — причем шел слишком уж медленно…

И в какой-то момент Изабель вдруг поняла: этот ужасный человек, убивая, получал удовольствие — потому и растягивал его, приближаясь к ней так медленно. Почувствовав шум крови в ушах, она до боли в пальцах сжала свое самодельное оружие, пряча его за спиной.

Прошло еще несколько секунд, и Калцер наконец потянулся к ней… В следующее мгновение она вонзила одну щепку ему в глаз, а другую — в шею.

Раздался душераздирающий вопль. Обезумев от боли, Калцер принялся крушить все вокруг — точно раненое животное. Он схватил с книжной полки и разбил о стену стеклянный горшок с кистями, и осколки дождем разлетелись по полу. Изабель же метнулась к двери и, выбежав в коридор, бросилась к лестнице. Она слышала за спиной крики Беннинга, а затем услышала топот его сапог — было ясно, что он побежал за ней.

У самой лестницы Изабель вспомнила о прогнившей ступеньке и, перескочив через нее, стала быстро спускаться. Когда же она сбежала вниз, раздался оглушительный трески вся лестница закачалась. Бросив взгляд через плечо, Изабель увидела Беннинга — вскинув руки, он пытался удержаться на верхней ступеньке, не выдержавшей его веса. Отбежав от лестницы на несколько шагов, Изабель оглянулась и вскрикнула от неожиданности. Ноги Гарольда Беннинга свисали вниз, а грудь оказалась насаженной на чудовищно острый конец расщепившейся ступеньки, глаза его были широко раскрыты, но в них не было жизни — смерть настигла его внезапно, и он даже вскрикнуть не успел.

Изабель в ужасе замерла, ей казалось, она не сможет сделать ни шага. А в следующую секунду на верхней площадке появился Калцер с пистолетом в руке. По шее его струилась кровь, однако щепки в ране не было, — очевидно, он сумел выдернуть ее. Но из глаза его по-прежнему торчал обломок кисточки.

Изабель пронзительно вскрикнула, когда прогремел выстрел. Однако боли она не почувствовала. Зато увидела, как Калцер рухнул на пол. И тотчас же за спиной у нее раздался крик:

— Изабель!

Обернувшись, она увидела Маркуса с пистолетом в руке. Снова вскрикнув, Изабель бросилась в его объятия. И тут же все закружилось перед ней и завертелось. А в следующее мгновение ее поглотила тьма.

— А я думал, ты действительно никогда не падаешь в обморок, дорогая, — услышала она во сне ласковый голос Маркуса. — Изабель, любовь моя, пожалуйста, проснись.

В голосе его звучали любовь и нежность, и ей казалось, что и эти слова, и этот голос — просто сон, чудесный, замечательный сон…

Она шевельнулась и подумала: «Ах, как не хочется просыпаться…». Да, ей ужасно не хотелось просыпаться — хотелось, чтобы этот сон продолжался как можно дольше.

— Изабель, дорогая!

Она поморщилась и тихонько вздохнула. Неужели ей придется проснуться? Но она не хотела, чтобы Маркус исчез из ее сна, не хотела снова встретиться с реальностью. Она знала: случилось что-то ужасное. Но ей никак не удавалось вспомнить, что именно.

— Любимая, проснись.

Изабель почувствовала прикосновение. Чья-то рука прикоснулась к ее щеке с необычайной нежностью.

Она вздохнула и открыла глаза. Рядом с ее постелью сидел на стуле Маркус, и его красивое лицо походило на трагическую маску. Волосы же были в полнейшем беспорядке, как будто он в волнении постоянно ерошил их пятерней. А его темные глаза смотрели на нее с беспокойством не мигая.

Изабель обвела взглядом комнату и тотчас же поняла, что находится в своей спальне, в доме на Сент-Джеймс-стрит.

— Ты потеряла сознание, — сказал, наконец, Маркус. Она в растерянности заморгала.

— Нет-нет, я никогда не теряю сознания. Тут он вдруг улыбнулся и пробормотал:

— Дорогая, я очень за тебя боялся. Ты два часа пролежала совершенно неподвижная.

Изабель приподнялась и села на постели. И в тот же миг воспоминания о недавних событиях обрушились на нее точно лавина. Да-да, она кое-что вспомнила…

Студия. Петля. Гарольд Беннинг и Калцер, Изабель невольно поежилась — по спине ее пробежал холодок. Она снова пошевелилась и вдруг ощутила какую-то странную боль в ногах. Сунув руку под одеяло, она обнаружила, что ноги ее забинтованы.

— Нам пришлось удалить осколки стекла. Больно? — спросил Маркус.

Изабель покачала головой:

— Нет, не очень. — И тут она вспомнила еще одну деталь. Осколки на полу… Обезумев от боли, Калцер крушил все вокруг. И она бросилась к двери, наступая на осколки стекла, впивавшиеся в тонкие подошвы ее туфелек. Но тогда она почти не чувствовала боли…

Опустив глаза, Изабель прошептала:

— Как хорошо, что ты пришел за мной.

— Недостаточно быстро. Господи, Изабель, прости меня!

Она покачала головой:

— Нет, ты пришел очень вовремя. Ты застрелил Калцера и спас меня. Ты выполнил свой долг — как и обещал.

Он поморщился и проворчал:

— При чем здесь мой долг? Ты думаешь, что я приехал туда из-за этого?

— Но, ты же сказал… — Она взглянула на него с удивлением.

— Забудь о том, что я говорил. Я был дураком.

Сердце ее затрепетало. Но смеет ли она надеяться?.. Тут Маркус взял ее за руки и заглянул ей в глаза.

— Дорогая, я не хочу больше терять ни минуты. Я должен немедленно сказать тебе правду. Я люблю тебя, Изабель.

— Но Симона…

Он энергично покачал головой:

— Нет-нет, клянусь, что не питаю к Симоне Уинстон никаких чувств. И ко всем другим женщинам — ко всем, кроме тебя. Возможно, я полюбил тебя в тот момент, когда увидел в бальном зале в доме миссис Холлоуэй. Ты тогда так отважно пригласила меня танцевать… да, возможно, я полюбил тебя уже тогда, — только не сразу понял это. Изабель тихонько всхлипнула.