И он не зевал.

– Я слушаю, – отозвался Роджер.

– Сэр, я уполномочен предложить вам любое оружие из того, что мы имеем. Подойдите, пожалуйста, сюда…

Встречающий указал на некое подобие витрины, с которой бойцы тряпками смахивали красную пыль.

Роджер подошел, за ним Эмма.

– Замечательно, я возьму вот эти четыре обоймы, – сказал Роджер, указывая на удлиненные магазины, подходившие к его «уллису».

Эмма ничего из оружия не выбрала, у нее оно было свое, но от запаса патронов не отказалась.

– Прикажете зажечь технический мусор? – спросил старший группы.

– Давай, приятель, – согласился Роджер, чувствуя необыкновенный прилив сил.

«Хорошо бы узнать, где можно купить такой кальвадос…» – пронеслось у него в голове.

Роджеру было хорошо, и ему было вдвойне хорошо от мысли, что все вокруг не понимают, что он пьян в зюзю. Даже Эмма.

– Слушай, я думала, ты свалишься прямо здесь, ты пил крепчайший самогон и в таком количестве!..

– С чего ты взяла, что он крепкий, глупая Эмма? – засмеялся Роджер, выбирая верное направление и прибавляя шаг, так что Эмма за ним едва поспевала.

– Ну… – смутилась она. – Этот пилот так кривился, а ты прямо вливал в себя, как в последний раз. Вы, мужики, бываете просто животными по части спиртного.

– Откуда тебе знать про мужиков, деточка? Не пытайся меня обмануть.

– А в чем обман?

– Ну, где ты и где мужики… Думаешь, кругом дураки?

– Давай по делу.

– Спасибо, красавица. В общем, ничего нового. Ты рвешь юбку так, чтобы нога была видно до самого верха, и мы идем к воротам. Ну, ты понимаешь.

– Да, понимаю.

– Но с одним условием…

– С каким?

– Твоя нога выглядит привлекательной, пока ты не посмотришь мужчине в глаза.

– А что не так с глазами?

– Все так, Эмма, только взгляд у тебя мужской. Это сразу отбивает всяческое желание.

– Ты думаешь, все дело во взгляде?

– Не думаю, Эмма, я знаю. Ты красовалась передо мной в одном поясе, и я воспринимал тебя адекватно. А потом ты присела и посмотрела на меня в упор.

– Ой-ой, держите меня. И что же тебя поразило?

– Как тебе объяснить… – Роджер вздохнул. – Это как залезть под юбку женщине и выяснить, что это загримированный мужик. Ощущения самые отвратительные.

– Какая мерзость!..

– Вот и я о том. Поэтому у ворот будешь оголять ножки и опускать глазки к земле, тогда у нас будет шанс прорваться.

– А если не прорвемся?

– Если нам не поверят, пристрелят прямо у ворот – тут ничего не поделаешь.

– Ты сейчас пьяный или нет? – поинтересовалась Эмма. Она окончательно запуталась.

– Не задавай мне вопросов в такой форме, просто спроси: «Ты в порядке, Роджер?». Ну, в смысле – Серик.

– Так ты Роджер?

– Слегка опьянел, вот и заговариваюсь. И вообще, здесь жарко, а я в пиджаке.

– Ничего, пока дойдем, ты пропотеешь насквозь и будешь выглядеть как надо.

Благодаря тому, что песок в здешней пустыне был перемешан с глиной, ноги в нем не вязли, а некоторые участки и вовсе выглядели словно автомагистрали. Из растительности попадались только невысокие колючие кустики, которые по ночам выпускали желтоватые листочки, а с приходом жары снова их прятали.

Среди древних скал то тут, то там мелькали плоские, словно ленты, змеи и, перепуганные внезапным визитом людей, со свистом вворачивались в грунт.

– Странные какие, – заметил Роджер.

– Странные. И наверняка опасные, а то бы мы могли идти вдоль скал, там даже тень встречается, – сказала Эмма и поправила под блузкой пояс с оружием.

– Жарко, – выдохнул Роджер и снял пиджак.

– Жарко. Нам осталось километра три.

– Да, всего-то.

Когда в дрожащей дымке показались темно-зеленые крыши виллы Карбонаре, Роджеру пришлось надеть пиджак, чтобы скрыть торчавшее за поясом оружие.

Без карты местности и схемы виллы, которую предстояло захватить, шансов на успех у них с Эммой было немного, и что самое неприятное – после прогулки по жаре он был совершенно трезв. А еще Роджер совсем не чувствовал волнения, той самой трясучки, которую часто приходилось подавлять перед очередным приключением.

Раньше он делал это усилием воли, теперь лучше получалось с выпивкой. То ли ослаб со временем, то ли наоборот – усовершенствовал методику.

Чем ближе они подходили к вилле Карбонаре, тем больше проникались ее значительностью. Она не уступала в размерах владениям Гонкура, но выглядела более основательной и архитектурно уместной. Правда, как и у Гонкура, все портила высокая стена бетонного забора – не менее четырех метров, по которой змеилась и блестела шипами колючая проволока.

Смотровые окошки в ней через каждые десять метров служили амбразурами, а окна на башнях имели широкие массивные подоконники, на которых могли опираться сошки пулеметов.

– Нам бы только прорваться, – сказал Роджер, ощущая за поясом пистолет, который теперь ему казался раскаленной железкой. А еще четыре магазина во внутреннем кармане пиджака и чемодан… Хотя нет, чемодан остался у Гонкура.

– Сумасшествие какое-то, правда? – сказала Эмма и грустно улыбнулась, поглядывая на Роджера.

– Правда, – кивнул он, чувствуя, что где-то в копчике начинает зарождаться страх. Ну что могут два стрелка против гарнизона и системы безопасности с множеством видеокамер, которые уже сейчас видели эту странную парочку?

Впрочем, прошагав пять километров по пустыне, выглядела эта парочка соответствующе. Роджер оглянулся – над горизонтом поднимался шлейф черного дыма – как договаривались.

– Здесь нет подъездных путей, – заметил Роджер.

– Ну хоть дверь имеется, – прошептала Эмма, мысленно она уже была за периметром с пистолетами.

Подойдя к двери, Роджер нажал кнопку звонка.

Никаких звуков не последовало, и он нажал еще раз.

Роджер ожидал, что сейчас оживет переговорный канал и голос из прикрытого сеткой динамика поинтересуется, какого им здесь надо, но вместо этого в стальной двери щелкнул замок, она приоткрылась, и наружу выглянул немолодой слуга в потертой форме секьюрити.

– Здравствуйте, вы не могли бы нам помочь? – начал Роджер, стараясь выглядеть убедительно. – Наш автомобиль… Он разбит и сгорел…

– Он целиком сгорел! – едва сдерживая рыдания, воскликнула Эмма.

– О! – произнес старик. – Конечно, войдите, раз такое дело. Мы что-нибудь придумаем – входите, господа.