– Я забронировал машину, пока мы были в Хьюстоне. Дорога до Санта-Фе займет чуть больше часа, – сказал Финч, когда они приземлились. – Какие у нас планы?

– Я зарезервировал нам гостиничные номера в центре. В одном из пяти отелей из списка. Я прикидывал, что мы могли бы рано поужинать, лечь спать и прямо с утра взяться за дело.

– Ты не хочешь приступать сегодня же вечером?

Стивен не ответил, только потер ладони, пытаясь избавиться от арахисовой шелухи и соли, забившейся под ногти.

– Что, если вы правы, Финч? Она могла уехать к этому времени.

– Сомнительно, конечно, что она будет размахивать табличкой с нашими именами в зале выдачи багажа, – Финч похлопал его по спине. – Стивен, давай воспользуемся этим вечером, пока итог нашего предприятия остается тайной за семью печатями. Потратим немного казенных денег на хорошее вино, сон в мягких постелях, закажем на утро шикарный завтрак, а потом будь что будет. Согласен?

– Согласен.

Машины, которые арендовал Финч, от переезда к переезду становились все крупнее. Стивен видел в этом дурное предзнаменование. Профессор тратил деньги Крэнстона, пока была такая возможность, и, ерзая взад-вперед по сиденью «паркетника»[57] на каждом повороте, Стивен укреплялся во мнении, что Финч потакает ему, лишь бы не расстраивать.

Финч похлопал по обтянутому кожей рулю и улыбнулся:

– Это все равно что управлять кораблем. Полный привод, сиденья с подогревом, мультимедийная система сзади.

– Может, мне туда пересесть? – спросил Стивен.

– В городе с такой махиной не развернешься. Но здесь мы практически одни на трассе.

– Может, мы просто слишком высоко сидим, чтобы видеть остальные машины.

Финч опасливо на него покосился:

– Эта машина не самое подходящее место для содержимого твоего желудка.

Он нажал на кнопку, и окно со стороны Стивена приоткрылось, наполнив салон холодным, едким воздухом, от которого защекотало в носу.

– Просто высота непривычная, – сказал Стивен. Ему пришлось буквально запрыгивать на переднее сиденье.

– Ты прав. Тут разреженный воздух.

Стивен не помнил, когда его в последний раз окружало столько открытого пространства. Солнце висело в небе багрово-оранжевым диском, нижнюю треть которого будто скальпелем срезало плато столовой горы, а остальную часть подпирали облака в шербетных тонах. Сумеречную синеву гор, поднимавшихся над Санта-Фе, прорезали темные пилы сосен с нижних склонов. Кое-где мелькал мертвенно-бежевый – коврики тусклой травы вдоль трассы. День угасал, и сумерки затуманивали очертания пейзажа, делая его плоским.

Санта-Фе, напротив, оказался сверкающим лабиринтом приземистых зданий и отбрасывающих тени фонарей. Город тонул в бледном золоте. Оно мерцало рядами бумажных пакетов, отмечающих крыши домов, стены и границы подъездных аллей; оно посверкивало на ветвях деревьев и под карнизами, подмигивало Стивену клубками, разбросанными по живой изгороди, подобно неводам в темной воде. Атмосфера создавалась волшебная и чарующая, и Стивену подумалось, что все еще может сложиться хорошо.

Ресторан тоже был уютным и мерцающим, согретым пламенем свечей. Они с Финчем ели, пили и в свое удовольствие дискутировали на отвлеченные темы. Ни слова о картине, Кесслерах, письмах и ребенке. Такую беседу Стивен с удовольствием бы вел с отцом, но не помнил, чтобы при жизни Дилана им это удавалось.

У него в кармане зажужжал телефон, и Финч нахмурился. Профессор недолюбливал это чудо техники, в душе оплакивая медленное отмирание бумажных писем, Почтовой службы США и проводных телефонов, которые, как он говорил, хоть иногда позволяли насладиться благословенной тишиной. Стивен опустил телефон под скатерть и посмотрел на экран.

– Это Лидия, – сказал он, и негодующий взгляд Финча тут же потеплел. – Она пишет мне сообщение, спрашивает, почему у вас выключен телефон.

– У нее все хорошо? В чем дело?

– С пальцами, по крайней мере, у нее все в порядке, – ответил Стивен. – Мне, конечно, лестна роль посредника, но почему бы вам не включить телефон и не спросить у нее самому?

Финч встал и бросил салфетку на стол.

– Дома уже начало двенадцатого. Обычно она так поздно не звонит. Подпишешь чек, Стивен? Попытаюсь перезвонить ей из номера. Там кнопки больше.

На утро Стивен проснулся с мерзкой болью в затылке и проглотил аспирин с водой, которые нашел на прикроватном столике. Высота, спиртное и дурные предчувствия не обещали продуктивного дня. Стивен принял горячий душ, вылив на себя содержимое целой бутылки эвкалиптового геля, которую нашел в ванной. В голове прояснилось, и, благоухая, как лес, Стивен спустился на первый этаж, чтобы встретиться с Финчем в ресторане.

Финч выглядел так, будто всю ночь не сомкнул глаз. Его лицо приобрело цвет молочной пенки, на подбородке наметилась щетина.

– Лидия не заболела? – с некоторым беспокойством спросил Стивен.

– В каком-то смысле, – с рассеянным видом проговорил Финч. – Она беременна.

– О, – выдохнул Стивен. Такой поворот событий был явно не в его пользу. Теперь она, конечно, души не чает в этом Кельвине. – Вы рады?

Финч кивнул, и по нижней части его лица расплылась нелепая улыбка. Он уже вовсю походил на любящего дедушку. Стивен опасался, что профессор ищет, кого бы обнять.

– Мальчик или девочка?

– Не знаю. То есть они не хотят знать заранее.

У профессора буквально голова шла кругом от счастья. Стивен никогда не слышал стольких довольных вздохов подряд и боялся, как бы Финч не заработал себе гипервентиляцию легких. Но профессор коротко обнял его, по-дружески похлопал по спине и наморщил нос, учуяв запах эвкалипта, который до сих пор не выветрился. Финч заказал шампанское и прервал процесс его поглощения Стивеном несколькими тостами: сначала за Лидию, потом за внука, потом за себя любимого, при этом как можно чаще употребляя слово «дедушка».

– Финч, все это прекрасно, и я рад за вас, но нас ждет важное дело. Вы не забыли?

– Конечно, нет.

Однако на лице профессора была написана рассеянность. Стивен покачал головой и заставил себя доесть остатки гренок.

После завтрака они вышли в вестибюль и сели рядом в твердые кожаные кресла, по обе стороны столика с внутренним телефоном.

– Не вижу смысла ждать, – сказал Стивен.

– Да. Лучше покончить с этим.

Стивен поднял трубку:

– Соедините, пожалуйста, с номером постояльца. Я хотел бы поговорить с Элис Кесслер.