– Они невероятны, – выдохнул Стивен, разглядывая запятую из металла, которая казалась прочной и тяжелой, но держалась на тоненьком штырьке. Он повернулся к Агнете, которая наблюдала за ними, скрестив на груди руки. – Боже мой, где вы этому научились? В какой школе?

Финч думал о том же, но сам бы не спросил. Не теперь. Талант Агнеты был очевиден. Ей досталось отцовское воображение, дар Томаса видеть не только то, что есть, но и то, чего нет, и являть из этих двух измерений то, что могло бы быть. В ее творчестве была свежая, игривая нотка, будоражившая зрителя. Тот факт, что Финч никогда не слышал о ней, не видел ни одной из ее работ, напомнил ему, каким оторванным от мира он стал, посвятив столько лет одному-единственному предмету – Байберу – и отгородившись от всего остального. Его удручала мысль о талантах, которые он пропустил. Обо всех подающих надежды художниках, работы которых он не видел.

Агнета пожала плечами:

– Да особо нигде. Пожалуй, я продукт своего окружения. Тут почти каждый художник. Говорят, что-то с воздухом.

– Я под глубоким впечатлением, – произнес Финч. – Серьезно. Я не так часто это говорю.

– Я вам верю, – Агнета улыбнулась. – Значит, вы коллекционер?

Вот и начались трудности.

– Есть определенные художники, которые меня живо интересуют, – запинаясь, проговорил Финч. Пытаясь подготовить почву для объяснения, он посмотрел в небо, как будто божественное вмешательство могло его спасти. – В основном, живописцы. Вы не занимаетесь живописью, госпожа Кесслер?

– Пожалуйста, зовите меня Агнета. Или Эгги, если хотите. Когда-то занималась, но выходило не особенно хорошо. Мне всегда хотелось узнать, что происходит за холстом. Вы не задумываетесь об этом, когда смотрите на картину, которая вас интригует? Что еще там происходит, о чем вы не знаете? – она рассмеялась. – Наверное, мне мало двух измерений.

– Я чувствую то же самое, – вмешался Стивен. – Что еще происходит? Чего мы не знаем?

– Именно, – подтвердила она, довольная, что ее поняли. – Почему бы вам не зайти в дом? Я налью всем нам хереса, а потом вернемся во двор.

Холод сковывал позвоночник Финча, когда они шли к парадной двери – плоской, оранжевой, как хурма, и отвечавшей уникальному стилю Агнеты. Хозяйка провела их в дом и повесила пальто на вешалку у двери.

– Мы дома! – крикнула она.

Финч остановился. Он не ожидал, что придется делать это при ком-то еще – муже или молодом человеке.

– Мы не вовремя. Пожалуйста, позвольте мне вызвать такси, и мы поговорим в другой раз.

Ему хотелось бежать, но Стивен стоял у парадной двери, преграждая ему путь и качая головой.

– Ни за что, – сказала Агнета. – Я же говорила, что, попав сюда, вы окажетесь у меня в плену. Как же вы уйдете, если еще не видели всего остального?

Она исчезла за углом, и поскольку Финч остановился в нерешительности, Стивен подтолкнул его вперед. Профессор миновал короткий коридор, повернул за угол и замер как вкопанный. Стивен, шагавший сразу за ним, налетел на него и чуть не сбросил с верхней из двух ступеней, которые вели вниз в гостиную.

Женщины сидели у камина в углу комнаты. Стивен схватил Финча за руку и так сильно ее стиснул, что у того занемели пальцы. Над камином висела картина, правая панель триптиха – молодая Натали, одной рукой держащая ребенка, а вторую тянущая в бок, за край рамы.

Стивен выдохнул тихое «ох» и тяжело осел на ступеньку. Женщина, сидевшая рядом с Агнетой, склонила голову набок и смерила взглядом Финча. Волосы обрамляли ее лицо облаком потускневшего золота с прожилками серебра; глаза были такого же холодного голубого цвета, как в юности, только взгляд их оказался более пристальным и жгучим, чем ожидал Финч. Он понял, что своей целеустремленностью Агнета обязана не Томасу, а матери.

– Вы, наверное, Деннис Финч, – произнесла Элис Кесслер. – Насколько я понимаю, вы искали меня.

Агнета шепнула ей на ухо:

– Я попрошу их остаться на ужин, ладно?

Дыхание дочери было подобно трепетанию крыла, смещающего воздух; это ощущение хотелось поймать и закрыть в банку.

– Да, – не задумываясь ответила она. – Будет мило.

Так Элис оказалась на кухне Агнеты, неуклюже ковыряя деревянной ложкой в кастрюле с густым соусом чили, в то время как мистер Джеймсон на улице наверняка засыпал ее дочь вопросами, на которые у той не было ответов. Профессор Финч сидел за кухонным столом, грея в руках бокал с остатками вина и поглядывая на нее из-под бровей, словно она была фата-морганой.

Элис не ожидала, что будет чувствовать себя такой загнанной в угол и что при этом у нее так полегчает на душе. Тело, напротив, было не в ладах с собой: спина и плечи каменели от напряжения, а мышцы размякли, как живица. Пусть они расскажут ее дочери. Два драгоценных дня, что Элис провела с Агнетой, она искала, с чего начать, пыталась сотворить из воздуха нужные слова. Томас Байбер – твой отец. Это она осилила, и притом довольно быстро, почувствовав, что внутри нее что-то щелкнуло и открылось, ведь она наконец подарила Томасу счастье быть узнанным. Агнета не торопила, но Элис понимала, что потребуются объяснения. Как можно было такое рассказать? Казалось, будет легче, если кто-то укажет ей роль – хищника или жертвы – и она будет играть ее. Элис пустила ложку в свободное плавание по кастрюле и взболтнула красноватую жидкость в чашке – травяной чай, якобы обладающий целительными свойствами, который Агнета брала у кого-то из местных. На вкус он был как лето – календула и еще что-то спелое и острое.

Элис наблюдала через эркер, как ее дочь водит Стивена Джеймсона по заднему двору, показывая остальные свои работы. Их темные макушки почти в унисон слегка подпрыгивали в свете угасающего дня. Все было хорошо, пока Агнета оставалась на виду, но стоило ей исчезнуть за углом дома или выйти в другую комнату, как Элис охватывал панический страх, что она видит сон и скоро проснется в своей постели в Теннесси, одинокая и ни о чем не подозревающая.

– У вас очень талантливая дочь, – сказал Финч, наклоняя бокал в сторону эркера. Руки Агнеты танцевали в воздухе, показывая то на небо, то на скульптуры. Казалось, ее работы полностью захватили Стивена, который приводил их замысловатые части в движение, касаясь или дуя на них. Финч был рад, что на какое-то время спровадил его из дому и теперь мог поговорить с Элис наедине. – И, похоже, она обладает магическими способностями. Сколько я знаю Стивена, мне не удавалось его утихомирить. Он молчит, только когда жует или спит. Агнета его околдовала.

Он принялся выстукивать по столу быстрое стаккато, пока не заметил, что Элис наблюдает за его пальцами.

– Дурная привычка, – сказал он. – Я иногда так делаю, если чувствую себя не в своей тарелке.

– Я вас смущаю?

– Вы? Нисколько. Меня смущает все, что будет дальше, – он пожал плечами и покачал головой, позволяя очкам сползти ниже по переносице. – Не знаю, как с этим справиться. Я был настолько уверен, что мы никогда вас не найдем, что толком не задумывался, что же произойдет, если у нас все-таки получится.