— Кажется, я догадываюсь, что нам следует сделать, — сказала Ида. — Нужно звонить инспектору.

Не такое у нас положение, чтобы спокойно сидеть и ждать, когда на нас свалится очередной труп. На этот раз Наташин.

Инна представила себе лицо инспектора, когда ему сообщат о новой проблеме.

— Звоните вы, — предложила она Иде. — Инспектор вас почему-то уважает.

Ида не стала кочевряжиться и набрала номер полиции.

— Наташа отправилась из участка домой буквально минуту назад, — сказал инспектор. — Я отправил ее на дежурной машине. Так что не беспокойтесь. Скоро прибудет. А разве она вам не сказала, что поедет ко мне?

— Нет, — пробормотала Ида. — А зачем она к вам вообще явилась?

— Хотела поторопить меня с освобождением ваших арестантов, — сказал инспектор. — Славная девочка.

Берегите ее. Я слышал, что в своем завещании Роланд ее не упомянул. Но надеюсь, что вы не обидите бедную сиротку.

Наташа приехала и в самом деле быстро. К тому времени все уже успокоились, и Наташа отделалась легким внушением от Ингриды и дружеским выговором Эмилии. После чего та поставила перед Наташей огромную тарелку с чем-то коричневым, пахнущим специями и исходящим паром.

— Свинина по-монастырски, — объявила Эмилия.

Наташа накинулась на диковинное блюдо, оказавшееся отлично пропеченной свининой в окружении густого ароматного соуса. Не дождавшись, пока сестра утолит голод, Инна придвинулась к ней поближе.

— Что тебе удалось узнать в полиции? — спросила она.

Наташа продолжала сосредоточенно жевать.

— Не мешай, я думаю, — сказала она.

Наконец, когда Наташа покончила с мясом и принялась вымакивать ржаным хлебом остатки соуса, она сказала:

— Инспектор был в шоке от нашей с тобой проницательности. Мне кажется, что он нас даже капельку зауважал.

— А почему? — не могла скрыть радости Инна.

— Помнишь, мы ему намекнули про Эрнеста? Так вот, инспектор задействовал какие-то там свои каналы и выяснил кучу подробностей про него. Больше он мне ничего не соизволил рассказать. Но по его виду я поняла, что он узнал что-то действительно важное.

— Наташа, ты уже закончила есть? — В проеме кухни появилась Ида. — Можно теперь тебя спросить, что там слышно про Дюшу?

— И про моего мужа? — возникла за ее плечом, словно из воздуха, Ингрида.

— Все завтра, — важно сказала Наташа. — Инспектор ждет нас всех завтра к одиннадцати часам у себя в кабинете. Он сказал — всех. Значит, тех, кто присутствовал на Новый год в доме.

— И Эдгар? — удивилась Инна. — Как же быть с ним? Мы можем не успеть его разыскать.

— Розыск Эдгара инспектор любезно взял на себя, — пояснила Наташа. — А теперь я пошла спать.

И больше Инне ничего не удалось вытянуть из нее.

На следующий день уже в половине одиннадцатого утра все сидели в коридоре полицейского участка и дожидались инспектора. Эрнест держал Иду за руку и ласково поглаживал ее, убеждая, что все уладится и их сын уже сегодня будет с ними. Вилли с Яном хихикали, как настоящие придурки. Инна даже подумала, что, может статься, Эрика ошиблась, и Алексей все же сын Роланда. Иначе откуда могли появиться на свет два таких дебила.

Наконец в десять секунд двенадцатого явился сам инспектор. Он был подтянут, чисто выбрит, благоухал каким-то дамским одеколоном и выглядел на десять лет моложе, чем при первой встрече.

— Прошу извинить за опоздание, — сказал он. — Входите. Сейчас приведут ваших арестованных.

При этих словах Ида судорожно всхлипнула, а Ингрида поджала губы так, что они превратились в одну тонкую, как бритва, полоску.

— Лично я муженьку этой особы завидую, — шепнул Бритый Инне. — От такой не только в тюрьму сядешь, а и на тот свет сбежишь. И еще радоваться будешь, что легко отделался.

— Типун тебе на язык, — шикнула на него Инна. — Хватит уже, настрадались.

Наконец привели арестованных. Слава богу, без наручников. Можно было начинать. Инспектор встал и откашлялся.

— Хочу сразу же вам всем сообщить радостную новость. Во-первых, убийца найден, а во-вторых, это не тот, кто присутствует здесь.

По комнате пролетел шелест голосов.

— Кто же он такой? — поднялась со своего места Эмилия. — Это и в самом деле доктор? Инна сказала правду?

— Да, убийца — доктор Гун. К сожалению, пережитые в жизни страдания тяжело сказались на его рассудке. И в настоящий момент он направлен мною на обследование в психиатрическую клинику. Но и без обследования можно смело сказать, что лечение ему предстоит долгое.

— Какие еще страдания! — воскликнул Эрнест. — Он убийца! Он убил нашего отца. Он убил еще одного человека и покушался на остальных. И вообще, как можно верить психу? Мало ли что он там наплел! Он ведь верит, что Алексей — его сын! Конечно, он готов на все, лишь бы обелить его. Даже ценой собственной свободы.

— Об отцовстве и всем таком прочем, с вашего разрешения, мы поговорим немного позже, — вежливо, но твердо сказал инспектор. — А насчет страданий!

Что ж, я думаю, что вам, Эрнест, лучше других должно быть известно, какие именно страдания перенес бедный доктор Гун. И что подвигло его на преступление.

Разве вы не согласны со мной?

— Откуда мне знать? — фальшиво удивился Эрнест.

— Позвольте, — прервал его инспектор, — но это в вашем рабочем столе при осмотре были вчера найдены документы и бумаги, свидетельствующие о том, что вы-то прекрасно осведомлены в этом вопросе.

Лучше всех других из ныне здравствующих.

Судя по синеватой бледности, залившей лицо и шею Эрнеста, инспектор попал в точку.

— Как? Как вы осмелились? — освобождая воротничок, словно тот стал его душить, спросил Эрнест. — Как вы осмелились обыскать мое рабочее место?

— Это вам, дорогой друг, не времена военной диктатуры, — заливисто засмеялся инспектор. — Имеется постановление прокурора на обыск вашего рабочего места. Хотите взглянуть?

И инспектор протянул Эрнесту какой-то лист бумаги с фиолетовыми печатями. Эрнест отрицательно помотал головой.

— Значит, вы мне верите на слово, — сказал инспектор. — Это благоразумно. Полагаю, вам самому будет тяжело рассказывать об этом грязном деле и о той, прямо скажем, некрасивой роли, которую вы сыграли в нем. Поэтому я, с вашего позволения, расскажу об этом сам.

— Да о чем — об этом? — не выдержал Алексей. — Говорите же скорей! Что за садизм?

Должно быть, тюремное заключение окончательно вывело из строя его нервную систему. Или дурная наследственность неуравновешенной Эрики и доктора Гуна сказалась.