После этого тетя Инна отправилась в туалет, класть швабру на место. Она была очень доброй и наивной женщиной, поэтому решила, что уже сделанного хватит для прекращения потопа.

Когда она вошла в коридор, то увидела как по стенкам стекают целые потоки. Достигнув пола они быстро превращались в лужицы, такие широкие, что их приходилось перепрыгивать. Из других комнат тоже доносилось капание. Не ожидавшая этого, тетя Инна застыла на месте. Так она и стояла, пока не услышала из ближайшей комнаты недоуменный визг.

Тетя Инна заглянула в комнату и увидела еще одного любимца (впрочем, она любила всех своих собак, включая нерожденных щенков) по кличке Мэр. Это был пожилой бульдог, жирный и ленивый, почти все время спавший. Когда его выгоняли на прогулку, Мэр подходил к очередной колдобине на асфальте, долго смотрел на нее, величественно поднимал лапу и следовал дальше, за что и получил свою кличку. Мэр был настолько ленив, что даже после того, как на него обрушился сверху целый ручеек, он так и не удосужился встать и перейти в сторону.

Увидев, какие мучения терпит ее любимец, тетя Инна не выдержала. Она швырнула швабру, метнулась в коридор, открыла дверь и буквально вылетела на лестничную площадку. Короткий рывок и вот она уже этажом выше.

Тетя Инна настолько мечтала о возмездии, что даже не заметила, что на широком подоконнике, выходящем во двор, рядом с дверью соседки, сидят несколько неизвестных мужчин. Она подскочила к двери, зазвонила и застучала.

Прошло около минуты, пока дверь медленно открылась. На пороге стояла удивленная Аня с мокрыми ногами.

Впрочем, ни поговорить с соседкой, ни даже взглянуть на нее тетя Инна не успела. Чьи то руки ухватили ее сзади и буквально спустили с лестницы. Тетя Инна прокатилась десять ступенек, когда же взглянула наверх, то пришла в ужас, и бочком, не поворачиваясь, истошно вереща, бросилась в свою квартиру…

* * *

Наталка даже не пыталась сообразить, ради чего заложница возилась с телом Хведора, валяющимся посередине комнаты. Она сообразила лишь одно: рабыня, поднявшая бунт, лишена свободы маневра. Поэтому она перехватила вилы ближе к концу рукояти и двинулась в атаку.

Штыковому бою баб в России не учат, поэтому первый удар оказался неудачным. Регина легко уклонилась, а вилы пронеслись над буфетом, сбив бутыль с маслом и несколько тарелок.

Пленница схватила ножик и прыгнула вперед, но Наталка, вовремя увидев опасность, отпрянула и Регина чуть было не повисла на цепи. К ее счастью, хохлушка, споткнулась о тело Хведора, поэтому потеряла пару секунд. Потом она вернула себе устойчивость и смогла повторить выпад, целясь в лицо противнице.

Регина пригнулась, вилы прошли над ее головой, вознившись в полку с кастрюлями. Наталка застонала от злости, рванула свое оружие и отскочила назад.

Несколько маленьких кастрюлек упали на плиту. Одна из них свалилась прямо в огромную кастрюлю с борщом и расплескавшийся кипяток попал на Регину. Та вскрикнула от неожиданной боли, потом обернулась к плите и вдруг схватила кастрюлю с борщом за обе ручки.

В этот момент Наталка сделала шаг вперед, готовая с третьей попытки все же проколоть заложницу. Вилы были уже занесены, когда хозяйка дома поняла угрожающую ей опасность. Но ничего сделать уже было нельзя и Регина, вопя во все горло от боли, продвинулась вперед, насколько позволяла цепь и выплеснула кипяток навстречу противнице.

Вопли Регины, ладони которой обожгли ручки кастрюли, были мгновенно заглушены чудовищным ором обоженной Наталки. Она выла, хваталась за лицо, прыгала по кухне. На полу лежала большая мозговая кость, над которой поднималось облако пара.

Регина, не тратя и секунды, чтобы подуть на свои ладони, опять нагнулась к телу Хведора, который тихо стонал (часть кипятка досталось и ему), сунула руку в карман брюк, выругалась, перевернула тело и вынула ключ. Еще секунда и ее левая рука была свободной.

— С-сука! Убью! — взвыла полуслепая Наталка, нащупавшая упавшие вилы. Вцепившись в занозистую рукоять руками, с которых уже начинала слезать кожа, она опять ринулась вперед, надеясь поразить смутный силуэт, еле различимый возле плиты.

На этот раз Регине не надо было даже уклоняться. Вилы ударились в стену и согнулись, а сама Наталка, завопив еще громче, упала лицом на плиту. Комфорка, на которой стояла кастрюля с недоваренным борщом, еще горела. Волосы нападавшей, на которые почти не попал кипяток, вспыхнули почти сразу.

Впрочем, полыхали они недолго. Регина схватила свою полуживую противницу за шиворот и два раза ударила головой о стенку, зачем свалила на пол. Наталка еще пыталась поднять, опираясь рукой на табуретку, но Регина с размаха опустила на ее голову тяжелую скалку и одновременно с этим отшвырнула ногами табуретку. Хозяйка дома навзничь опрокинулась на пол. Ее наполовину обгоревшие косы оказались на животе Хведора и два тела образовали подобие буквы «Т».

На одну секунду полюбовавшись этой картиной, Регина подскочила к раковине, включила холодную воду и опустила под струю обе руки. Некоторое время она глубоко охала, ощущая, как боль уходит куда-то в глубину. Потом она сунула лицо под кран, напилась и, обтряхивая капли, обернулась. Ей показалось, что на пороге кто-то есть.

Предчувствие ее не обмануло. На пороге стоял хозяин дома. Еще во дворе он услышал шум на кухне и на всякий случай вооружился. В его руке поблескивал топор, вырванный из колоды для колки дров…

* * *

Простим Машу за то, что события последних десяти минут ее дезорганизовали. Отовсюду лилась вода, слышались непонятные удары, лаяли незнакомые собаки. Для человечьего уха это было бы обычной какофонией, но Мэй выделяла в нем голоса болонок, дворняжек, шотландского сеттера, таксы, понимала, где сука, а где кобель, понимала и смысл этого гавканья: страх и тревога.

Самое же главное, она прекрасно чувствовала Врага. Враг, нарушивший привычный ход вещей, был где-то рядом. Сперва он прошел по лестнице наверх, потом обосновался за потолком, потом опять покинул верхнюю квартиру. В это время лай снизу оказался особенно громким, но Мэй не уходила с занятой боевой позиции, поджидая настоящего врага, который спокойно должен сделать свой последний шаг, так и не осознав, что шаг был последним. Именно поэтому ее в первый миг и не оказалось на пороге квартиры, когда Аня открыла дверь.

В дверном проеме стоял Игорь Дмитриевич. Он был зол, очень зол на недавнее унижение в этой квартире. За те десять минут, пока Сахитов и три украинца затыкали дырку в раковинах, на кухне и в ванной, организуя потоп, он совершил акт мелкого хищения: раздобыл бутыль с домашней клюквенной настойкой и раза три к ней приложился. А так как риэлтер с утра ничего не ел, то немедленно захмелел. Поэтому он, лишь только хохлы отшвырнули соседку со шваброй, первым ворвался в ненавистную квартиру.

— Ну что, девочка, вот я снова здесь. Где же твой защитничек? Кто же меня пустит без трусов гулять по Загородному? — нарочито, как можно подлее ухмыльнулся он и сделал движение вперед, которое столь долго ждала Мэй. Точнее, риэлтер лишь успел поднять левую ногу, чтобы сделать этот шаг…