Но мне больше не больно. Боли не осталось совсем. Только приятная, сладкая как мед и обжигающая как огонь.

Я крепче сцепляю лодыжки на его талии, утыкаюсь носом в его шею, кусаю, скулю. Меня трясет от чувства наполненности и ощущений, которые не передать словами. Его движения, кажется, четко выверены, и я все еще чувствую, что Дам сдерживает себя, а я хочу всего и сразу!

– Еще… Да-а-ам… – вырывается громкий стон, и я слышу рык мужчины. Его движения становятся быстрее, жестче и уверенней. Я уже готова вот-вот взлететь, взорваться, распасться на атомы… Чувствую пульсацию внутри и хватаю ртом воздух.

Вот-вот, еще мгновение.

Еще один удар, еще один вздох и один поцелуй, когда спина выгибается, а в глазах темнеет.

Я вскрикиваю и протяжно выдыхаю имя Дама, оглушенная взрывом микро фейерверков по всему телу. Они мощнейшим разрядом проносятся от макушки до пальчиков на ногах, заставляя их подогнуться. Меня пронизывают жаркие искорки, а по телу пробегают тысячи мельчайших иголочек, вслед за которыми руки и ноги охватывают сладкие спазмы.

Дамир следует за мной практически одновременно. С моим именем на губах и грубым, низким стоном он тоже достигает своей разрядки. И дав себе всего мгновение на то, чтобы перевести дыхание, падает рядом, притянув меня к себе, утыкается носом в мои спутанные волосы.

Я в нирване. Даже глаза нет сил открыть, а сказать что-то и подавно. Тело словно легкая пушинка, и в нем все еще гуляют легкие отголоски первого в моей жизни оргазма.

Все исчезает. Нет ничего в моем мире. Пропало все из моей Вселенной, кроме него. Остался только Дам, что так жадно дышит мной, сжимая в своих руках что есть сил.

Я счастлива. Настолько, что моим внутренним светом, кажется, можно осветить всю Швейцарию, а еще это самый восхитительный, волшебный и прекрасный день, и самая невероятная ночь в моей жизни.

Тело охвачено негой, и я совершенно забываюсь. Слушаю сумасшедший стук сильного мужского сердца у себя под ухом и с трудом разбираю слова, что он шепчет, невесомо поглаживая по голове:

– Моя, снежинка. Только моя…

Глава 34. Дамир

За окном занимается рассвет. В Церматте раннее утро. Наверное, самое лучшее в моей жизни утро.

Новый день нового года, когда я впервые ощущаю наполненность смыслом жизни дальше. Впервые понимаю, что есть еще к чему стремиться и куда расти. А еще чувствую, как меняюсь. Как меняются привычки, устои, принципы, а на место “я”, которое раньше занимало все мое сознание, приходит “мы”, которому теперь и не могу, и не хочу противиться.

Удивительно, но ведь с появлением снежинки у меня в шале я ни разу не притронулся к сигаретам. Не знаю, почему вспоминаю об этом именно сейчас, но раньше я без этой гадости не мог прожить и дня, не затянувшись хотя бы пару раз. А теперь… не тянет. Совершенно. Могу только предположить, что эта хрупкая девчонка стала моим “наркотиком”, моя доза никотина.

Да уж, Абашев, кто бы подумал, что ты умеешь такие обороты “заворачивать”.

Улыбаюсь собственным мыслям и ерошу пятерней волосы, вздыхая полной грудью.

Большая гостиная постепенно наполняется теплым солнечным светом, а я сижу на той самой шкуре, напротив дивана, где сладко посапывает моя снежинка, и глаз отвести не могу от ее кукольного личика, транслирующего такую безмятежность, что даже завидно немного. У меня вот сна ни в одном глазу. И даже несмотря на то, что я всю ночь не сомкнул глаз, тело буквально кипит от переполняющей его энергии.

За спиной приятно потрескивают поленья, которые я только что подкинул в камин, а я кручу в руках то, ради чего, собственно, и не спал. Подарок для моей девочки. Глупость, конечно, и настоящий сюрприз уже оплачен и ждет своего часа, но отчего-то мне кажется, что эта “мелочь”, сделанная своими руками, для снежинки будет даже приятней, чем подарок за пару миллионов.

Такая она у меня, моя снежинка.

То, что между нами произошло, было… невероятно. Смешно даже, если подумать, сколько мне лет и сколько “отношений”, если можно так выразиться, за спиной, но тут… Я знал, что будет охренительно, предполагал, что это будет последняя ступенька в моей привязанности к девчонке, но чтобы ТАК! Такого у меня не было ни разу. И близко не маячило. Даже моей сугубо мужской фантазии не хватило, чтобы представить, насколько у меня снесет крышу от ощущения ее податливого тела. От нежности и страсти, которых в Еве хоть отбавляй. А особенно будоражит мозг и прочие части тела мысль, что я был у нее первый. Единственный, и очень сильно надеюсь, что последний и на всю нашу со снежинкой жизнь. Она моя на сто процентов. Мы подходим едва ли не идеально и не только в сексе. Во всем.

Странное чувство, когда ты смотришь на девушку и понимаешь, что все годы жил, считая себя человеком полноценным, а тут… резко понял, что напротив лежит идеально дополняющая тебя вторая половинка. Что только сейчас, только с ее появлением ты осознал, что всю жизнь тебе чего-то отчаянно не хватало. И даже разница в возрасте не помеха. Я с ней помолодел. Эта девчонка затронула что-то тайное и никому недоступное у меня в груди, пробралась своей непосредственностью в сердце и прочно и навечно запала в душу.

Нежная девочка. Теперь уже женщина. Моя женщина.

Чувствую, как во мне расправляет щупальца собственник-единоличник. Моя во всех смыслах. Такая чистая, светлая, как белый лист. Немного трусишка, немного наивная, но целый кладезь нерастраченной энергии, нежности, трепета и любви. И сейчас этот “кладезь” ерзает на диване и забавно морщит носик. Обнимает подушку, утыкаясь в нее лицом в попытке спрятаться от солнца. А потом все-таки открывает глаза, когда непослушный лучик крадется по румяной щечке.

– М-м-м, – потягивается Ева, так сладко простонав, что у меня в штанах тут же организовалась полная “боевая” готовность. Ретивый “дружок” уже двинулся в ее сторону.

– Доброе утро, снежинка, – не тороплюсь покидать свой “наблюдательный пост”, все еще наслаждаясь потрясающим зрелищем: сонной Евой.

– Доброе, – на ее разомлевшем личике растягивается милая улыбка, когда взгляд фокусируется на мне. Но стоит ей только сообразить, что я уже свеж и бодр, девушка тут же засуетилась, выдавая торопливое:

– Дам, ты почему не спишь? Давно проснулся?

– Я и не спал, – говорю, улыбаясь.

– Как это,