– А где Трок? – спросил Таита.

– Ведет кампанию на юге, – ответил Нинтура. – Он гасит огонь восстания, но едва отвернется, как тот снова вспыхивает у него за спиной.

– К кому мне следует подойти, чтобы войти в палаты этой царицы Минтаки?

– К управляющему дворцом. Его зовут Солет, это жирный безобразный скопец. – Нинтура не заметил физического состояния самого Таиты.

Таита знал Солета лишь по слухам, но тот был одним из тайного братства евнухов.

– Где найти его? – спросил Таита.

– Вам придется заплатить золотое кольцо только за то, чтобы подойти к нему, – предупредил Нинтура.

Солет сидел около пруда с лотосами в собственном окруженном стенами саду. Он не поднялся, когда один из работников женской части дворца привел к нему Таиту.

Гиксосы так далеко отошли от своих древних обычаев и приняли египетские, что больше не держали жен запертыми в женской части дома. Евнухи по-прежнему в значительной степени сохраняли свою прежнюю власть над царскими женщинами, но при надлежащем сопровождении их подопечным предоставлялась большая свобода. Они могли ходить за пределами дворца, плавать ради удовольствия на барках по реке, принимать торговцев, чтобы те показывали им свои товары, а также обедать, петь, танцевать и играть вместе с подругами.

Таита с достоинством приветствовал Солета, поскольку представился ему вымышленным именем. Затем изобразил опознавательный знак братства, согнув и сдвинув мизинцы. Солет заморгал от неожиданности и пробежал глазами по худой фигуре гостя: ни сложением, ни внешностью тот не походил на евнуха. Однако он махнул Таите, чтобы тот сел на подушки напротив него. Таита принял чашу шербета, которую поднес раб, и они некоторое время говорили, казалось бы, о пустяках, но на самом деле за это время Солет быстро удостоверился в искренности Таиты, и они вспомнили общих знакомых в пределах братства. Солет исподтишка задумчиво изучал черты Таиты, глядя под завесу окрашенных волос. В его глазах медленно появилось узнавание, и наконец он мягко спросил:

– В своих странствиях вы, возможно, встречали знаменитого Мага, известного в обоих царствах и за их пределами как Таита?

– Я хорошо знаю Таиту, – подтвердил Таита.

– Как самого себя? – спросил Солет.

– По меньшей мере, – подтвердил Таита, и полное лицо Солета сморщилось в улыбке.

– Больше ни слова. Какую услугу я вам могу оказать? Вам достаточно только попросить.

В тот вечер Нефер, Мерен и Хилто сели на стопку ковров, и Таита привел скрипящую повозку, с неисправным задним колесом, вихляющим из стороны в сторону, к одним из боковых ворот дворца, где в бедном узком переулке пряталась стайка оборванных мальчишек. Таита дал одному из них медное кольцо, чтобы они охраняли повозку, и постучал в ворота концом посоха. Те распахнулись сразу, но на пришедших смотрел ряд копий. Вход в женскую часть дворца усиленно охранялся: Трок хорошо стерег свою молодую жену.

Солет не пришел туда приветствовать его – очевидно, не хотел, чтобы у него рыльце было в пушку – но прислал одного из своих подчиненных, старого черного раба, провести Таиту мимо стражников и служить проводником. Хотя у Таиты был свиток папируса, который дал ему Солет, начальник стражи настоял на том, чтобы обыскать их, прежде чем позволил им пройти. Он приказал Хилто развернуть ковры и проткнул каждую складку концом копья. Наконец удовлетворенный, он махнул рукой: проходите.

Старый раб хромал впереди, ведя их через лабиринт узких проходов. Они шли, и обстановка становилась все более роскошной. Наконец они остановились перед искусно вырезанной дверью из сандалового дерева, охраняемой двумя огромными евнухами. Стражники пошептались со старым рабом и отошли в стороны, и Таита повел остальных в большую просторную комнату, благоухающую цветами, духами и дразнящим ароматом молодой женственности. Комната выходила на широкую террасу, с которой доносились звуки лютни и женские голоса.

Старый раб вышел на террасу.

– Великая, – сказал он дрожащим голосом, – пришел торговец с прекрасными шелковыми коврами из Самарканда, и он ждет вашу милость.

– Я видела достаточно хлама для одного дня, – ответил женский голос, и Нефер затрепетал от этих знакомых и любимых интонаций, так что его дыхание участилось. – Отошли их прочь.

Провожатый оглянулся на Таиту и с печальным лицом беспомощно развел руками. Нефер сбросил с плеча свернутый ковер, глухо ударивший о каменные плитки пола, шагнул к выходу на террасу и остановился. Он был одет в лохмотья, шея обернута грязной тканью, закрывавшей нижнюю часть лица. Виднелись только его глаза.

Минтака сидела на стенке парапета, а у ее ног сидели две девушки-рабыни. Она не взглянула в его сторону, а снова начала петь. Это была песня об обезьяне и осле, и Нефер чувствовал, как каждое слово сжимало его сердце, а сам глядел на милую округлость щек и наполовину отвернутого от него лица и на густые темные локоны, спадающие на спину.

Минтака вдруг оборвала пение и с раздражением посмотрела на него.

– Нечего стоять и глазеть на меня, наглый чурбан, – выпалила она. – Забирайте свой товар и уходите.

– Простите меня, великая, – он развел руки в мольбе, – я – всего лишь бедный дурак из Даббы.

Минтака вскрикнула и уронила лютню, затем прикрыла рот обеими руками. На ее щеках выступили ярко-красные пятна, и она уставилась в его зеленые глаза. Черный раб вынул кинжал и, пошатываясь, пошел к Неферу, чтобы напасть, но Минтака быстро опомнилась.

– Нет, оставь его. – Она подняла правую руку, чтобы подкрепить приказ. – Оставь нас. Я хочу поговорить с этим дураком.

Было видно, что раб колеблется, обнаженный кинжал все так же неуверенно целился в живот Нефера.

– Делай, что я велю, – прорычала Минтака, будто самка леопарда. – Уходи, болван. Уходи!

Старик в замешательстве вложил кинжал в ножны и двинулся обратно. Минтака все так же смотрела на Нефера огромными темными глазами. Ее девушки не могли понять, что ее обеспокоило. Они только поняли, назревает что-то странное. Раб вышел, и занавески на входе упали на место. Нефер сбросил ткань, закрывавшую его голову, и кудри упали ему на плечи.

Минтака снова вскрикнула.

– О, милосердная Хатор, это вы. Это действительно вы! Я думала, что вы никогда не придете. – Она бросилась к нему, и он побежал навстречу, чтобы заключить ее в объятия. Они обнялись, оба говоря одновременно, бессвязно пытаясь рассказать друг другу о своей любви и о том, как скучали. Девушки-рабыни, опомнившись от удивления, танцевали вокруг них, хлопая в ладоши и плача от радости и волнения, пока Таита не заставил их замолчать несколькими хорошо нацеленными тычками посоха.

– Прекратите бессмысленный визг. Иначе через минуту здесь появится стража. – Уняв их, он тотчас повернулся к Хилто и Мерену. По его приказу они раскатали на полу самый большой ковер.

– Минтака, послушай! Для этого будет время позже.