Чтобы облегчить процесс признания брака дочери недействительным, Дугал решил вообще никому в Лондоне, кроме судьи, не сообщать о замужестве Сабрины. Временами ей казалось, что Моргана никогда не было и ее эротические воспоминания навеяны рассказом о похождениях другой, абсолютно посторонней женщины. По ночам Сабрина часто просыпалась и долго не могла понять, где она находится, и лишь спустя некоторое время осознавала, что лежит в кровати под балдахином в доме родственников, а ее ноги по-прежнему отказываются служить.

Иногда ее охватывал страх перед возможностью окончательно сойти с ума, и тогда она вытаскивала из-под матраца Библию, быстро перелистывала, пока не натыкалась на засушенные желтые цветы. Перед глазами тут же возникало искаженное болью лицо Моргана, всплывали в памяти собственные обидные и жестокие слова, появлялась уверенность в том, что она не бредит и не придумала своего прошлого. После чего можно было снова спрятать цветы между страниц и успокоиться, руки переставали дрожать.

В окно было видно, как улицу перебежал мальчишка с волосами цвета солнца в погоне за неуклюжим толстым щенком. Потом промелькнула парочка: мужчина влюбленно смотрел на улыбающуюся, светящуюся счастьем подругу. Серая невзрачная птичка издала тонкую трель, и защемило сердце от звуков сладкой мелодии. Сабрина натянула шаль до горла.

— Тебя не затруднит закрыть окно? — обратилась она к кузине. — Мне кажется, меня знобит. — Когда Энид встала, солнечный луч ударил Сабрине в лицо, она вздрогнула и зажмурилась. — Пожалуйста, задерни шторы. Глаза болят от яркого света.

Сабрина облегченно вздохнула, когда сдвинулись тяжелые шторы и комната погрузилась в полумрак.

— Превосходно! Восхитительно! — Портной-француз поцеловал свои собранные щепоткой пальцы, выражая тем самым высшую степень восхищения.

Морган фыркал и вздрагивал, как норовистый конь, готовый в любую секунду сорваться с места, и следил за манипуляциями суетившегося вокруг него крошечного человечка. Даже Пагсли проснулся и решил внести свою лепту, поднял голову и грозно заворчал.

Француз окинул Моргана оценивающим взглядом, осклабился и что-то сказал на родном языке.

— О чем это он? — осведомился Морган у Дугала. — Если ему что-то не нравится, может, его просто прикончить?

— Он назвал тебя великолепным зверем, — пояснил Дугал со своего места у окна. — Ничего обидного он не имел в виду, так что пусть живет. По крайней мере до той поры, пока не выставит счет за свои услуги. Мне говорили, что французы дерут с клиентов неимоверные деньги. Если потребует слишком много, поступай как знаешь, но дай ему закончить работу.

Рэналд, подражая французу, поцеловал кончики своих пальцев, послал Моргану шутливый воздушный поцелуй:

— Будь с ним поласковей, Морган. По-моему, он в тебя по уши влюбился.

За последнюю неделю светелка в замке Камеронов превратилась в портняжную мастерскую. По всем углам были разбросаны штуки сукна и шелка. Посреди комнаты возвышался деревянный манекен, взиравший на все происходящее с немым удовольствием.

Портной тем временем зажал в накрашенных губах несколько булавок и зашел сзади. Морган скосил глаза, не желая выпускать из виду этого напялившего парик чудака, которому он явно не доверял. Наихудшие подозрения подтвердились, когда Морган почувствовал, как его ласково поглаживают ниже талии. Он резко повернулся и едва не расстался с килтом, крепко зажатым в руке француза.

— Морган, ты чего стесняешься? — издевался Рэналд. — Ты что, боишься показать нам свой голый зад? Если память мне не изменяет, в прошлом ты сбрасывал килт при нужде без всякого стеснения.

— Это по нужде, а не в присутствии то ли мужика, то ли бабы, — возразил Морган и так сильно дернул на себя, что портной был вынужден выпустить ткань и отлетел к окну. Дугал на ходу перехватил незадачливого француза и предотвратил неизбежный полет до земли.

Портной зло выплюнул булавки и разразился проклятиями, смысла и значения которых не смог понять и оценить никто из присутствующих, даже Дугал, неплохо говоривший по-французски. Француз раскраснелся, затопал ножками и принялся размахивать кулачками в бессильной ярости. Морган посмотрел на него с новым интересом и уважением, подивившись тому, сколь бурные чувства кипят в такой хилой груди.

Со временем портной несколько успокоился и перешел на плохой английский в надежде быстрее добиться взаимопонимания с капризным клиентом.

— Я приехать издалека, из самого Парижа. Это надо ценить. Сейчас надо снять мерку. Не надо мешать. Стоять спокойно.

Дугал не на шутку испугался, что от перевозбуждения гостя может хватить апоплексический удар, и решил пустить в ход дипломатию, дружески обнял француза за плечи, предупредил Моргана грозным взглядом, чтобы не вмешивался, отвел портного в сторону от объекта его гнева и принялся утешать, мягко мурлыкая французские фразы.

В ходе схватки с портным изношенная ткань килта треснула, и Моргану стоило немалого труда привести себя в порядок, сохраняя хоть какое-то достоинство.

Рэналд решил приободрить кузена:

— Кончай дергаться, парень, лучше вспомни, что говорила теща: бедная девочка медленно угасает без тебя. Она вообще может умереть, если ты не придешь ей на помощь. Так что крепись и терпи. Помни, что все это делаешь ради нее.

Никто не видел, как при этих словах предводитель клана Камеронов горестно закатил глаза. Он сам еще не решил, следует ли ему просить прощения или молить Бога о помощи, которая неизбежно понадобится, когда Морган узнает правду.

— Нет, Морган, не та вилка, другая.

Вождь Макдоннеллов отдернул руку, будто обжегся о сверкающее серебро.

— Возьми ту, что лежит справа, возле твоей салфетки.

Элизабет говорила ровным тоном, не повышая голоса, ни разу не вспылила и не накричала на Моргана, хотя временами он казался безнадежно глупым и непонятливым. Хозяйка замка проявляла такую выдержку и терпение, что у Моргана возникало желание, чтобы она наконец сильно стукнула по столу, закатила тупому ученику пощечину и вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.

Морган очень старался, честно пытался разобраться в груде столового серебра и выбрать нужный предмет, но едва нашел крошечную вилку, предназначавшуюся для разделки устриц, как откуда-то взялась горничная и убрала блюдо. Вместо него на столе появилась тарелка горячего супа, над ней поднимался легкий соблазнительный парок, и от голода подвело живот. Великан взял тарелку в руки и поднес к губам в надежде насладиться вкусным блюдом, но его остановил строгий окрик:

— Морган, пора научиться пользоваться суповой ложкой!

Вождь Макдоннеллов вздрогнул, пролив суп на колени, и поставил тарелку на место. Сидевшие напротив Алекс и Брайан не спускали глаз с провинившегося ученика. Дугал звонко прокашлялся, и сыновья дружно вперились в свои тарелки. Пышногрудая горничная прикрылась рукавом, чтобы скрыть улыбку. Насмешливо подмигнув кузену, Рэналд взял в руки тарелку, поднес к губам и, смачно причмокивая, быстро разделался с супом.