«Удачи!» — с улыбкой обращается Нэнси ко мне и игроку за третьим подиумом Дэвиду Хэнкинсу. И это не испуганная вымученная ухмылка, которую с трудом надевали на себя многие мои прежние соперники. Она выглядит бодрой, озорно-веселой и готовой к великим свершениям, как героини Ширли Темпл[242].

«Я хотел бы поприветствовать наших новичков Нэнси и Дэвида, — говорит Алекс в начале шоу. — Вы знаете, что вам предстоит состязаться с Кеном и нашими вопросами. Честно говоря, уже не знаю, что сложнее».

С самого начала игры, несмотря на авансы от Алекса, я чувствую себя не особенно круто. Я постоянно проигрываю кнопку и сам толком не могу понять, то ли я слишком медлителен и расслаблен, то ли, наоборот, жму слишком быстро и попадаю в фальстарт. Так или иначе, она раз за разом обыгрывает меня на вопросах, которые как будто бы писались специально для меня. «За пост губернатора какого штата боролись в один год Ларри Флинт и Питер Уэберрот?»[243]«Кто произнес в 1951 году, обращаясь к Конгрессу: „Сегодня я заканчиваю свою военную карьеру?“»[244]Лишь простой аукцион с вопросом про единственный штат США, поддержавший Уолтера Мондейла на президентских выборах 1984 года[245], позволил мне поправить дела. Первый раунд заканчивается моим уверенным перевесом в счете — $10 600 против $4800 у Нэнси. Есть возможность перевести дух.

Второй раунд складывается для меня куда лучше первого. За все его время Нэнси отвечает всего на четыре вопроса, но игра Анни Бойд научила меня, что, пока у соперника в финальном раунде есть хотя бы теоретические шансы, расслабляться нельзя. Памятуя об этом, я пытаюсь сделать все, чтобы финальный раунд стал лишь формальностью и настырная любительница желе отправилась восвояси. Для этого на обоих аукционах раунда я делаю большие ставки — около $5000 каждая. Теоретически я все делаю правильно, и эта стратегия неоднократно приносила мне успех. Одна проблема. На оба аукционных вопроса я отвечаю неверно.

«В декабре 1944 года войска под командованием генерала Паттона сняли осаду этого городка в бельгийских Арденнах; в начале января немцы вынуждены были отступить»[246].

Я помню, как в фильме «Паттон» главному герою в исполнении Джорджа Скотта рассказывают о каком-то генерале, который на предложение о сдаче города ответил: «Спятили!» Но название этого города у меня где-то глубоко в пассиве.

«Верден», — выдавливаю я из себя, в конце концов тут же понимая, что перепутал не только город, но и войну!

Затем через два вопроса я снова оптимистично ставлю $4800 на вопрос из области моды в теме «Смешные шляпы».

«Свое название эта женская шляпка без полей получила от французского слова, означающего „колокол“. По форме и впрямь похоже»[247].

Я такого названия никогда раньше не слышал. Возьми я хотя бы один из этих двух аукционов, я бы гарантировал себе досрочную победу. Но после обоих вопросов, разбивших меня в пух и прах, перед финальным раундом у меня осталось преимущество лишь в $4400.

«Финальный вопрос прозвучит для двух наших игроков, — объявляет Алекс, направляясь к игровому табло, — у Дэвида Хэнкинса отрицательная сумма на счету, и мы вынуждены с ним проститься. Тема финального раунда — „Бизнес и промышленность“!»

Я уже попадал в похожую ситуацию, но на этот раз все кажется каким-то сюрреалистичным и неправильным, как будто во сне, где я голый выхожу на уроке отвечать к доске. Подобный небольшой разрыв был у меня с Джулией Лазарус в самой первой игре, но, в отличие от того раза, финальный вопрос будет бить в мое самое слабое место. Я не являюсь читателем Wall Street Journal или Fortune. И я не смогу выиграть игру, не ответив правильно на заключительный вопрос. Положение хуже губернаторского.

«Большинство из 70 тысяч работающих на эту фирму белых воротничков выполняет свою сезонную работу лишь четыре месяца в году, — читает Алекс. — У вас тридцать секунд. Удачи!»

В голове нет ни единой мысли, и я вперяюсь взглядом в текст вопроса и концентрируюсь на слове «сезонная». Речь здесь может идти о каких-то праздниках или летних каникулах. Какие еще бывают сезонные работы?

Едва начинает звучать музыка, озолотившая Мерва Гриффина, я слышу самый страшный звук, который только может услышать человек в моем положении, — поскрипывание светового пера, которым Нэнси записывает свой ответ. Она знает! У нее с первой секунды был правильный ответ, а у меня нет никакого. Где-то далеко герой британских викторин, рекордсмен Ян Лиго, может с облегчением выдохнуть.

Я слышу финальные молоточки «мелодии размышления» и уже понимаю, что слышу их здесь в последний раз. Алекс выходит на центр студии.

«Нэнси, я заметил, что вы написали свой ответ довольно быстро. Надеюсь, он окажется правильным».

«Я тоже надеюсь, Алекс!»

«Давайте посмотрим». Я сверлю глазами дыру в мониторе в том месте, где должен высветиться ее ответ. H&R Block. Алекс выдерживает драматическую паузу. «Вы правы».

Ну, конечно. Сезон длиной в четыре месяца, если это не лето и не Рождество, — сезон сдачи и проверки налоговых деклараций. Я осознаю, что это тот тип вопроса, ответ на который могут дать миллионы случайных людей на улице. Я проиграл на унизительно простом вопросе, как Герберт Стемпель, не ответивший про фильм «Марти», и Бюргардт Боттомли, не знавший собственный номер социального страхования. И все же я чувствую облегчение. Я всегда аккуратно платил налоги и никогда даже не задумывался о возможности столкнуться когда-то вплотную с компанией H&R Block. Вопрос был типичной головоломкой, а я сразу в своих размышлениях пошел не в ту сторону. Возможно, мне и нескольких часов не хватило бы, чтобы придумать ответ. Ну, как минимум я не буду пинать себя за то, не взял вопрос, который обязан был брать.

«У вас становится на один доллар больше, чем у Кена Дженнингса, — слова Алекса выводят меня из раздумий. — Его ответ…»