Соображения о том, что фигура это реальная, высказываются в серьезной научной литературе. Уже давно родилось предположение, что он был, скорее всего, незаконнорожденным потомком Рандульфа, графа Честерского. Граф – лицо историческое. Правда, жил он как-то неправдоподобно долго в XII – начале XIII века. Его упоминают и при Ричарде I Львиное Сердце, и при Иоанне Безземельном, и при Генрихе III. В одной из баллад о Робине Гуде, а их очень много, говорится: «А дом его сожгли враги». Конечно, это мог быть и крестьянский дом, но вспоминается история Дубровского и Яна Жижки. Робин Гуд – в одном ряду с ними. Все они – рыцари, жаждущие справедливости, готовые вступиться за униженного.

Английская баллада в прекрасном переводе Самуила Яковлевича Маршака рассказывает историю рождения нашего персонажа. Простой паж, юноша (он мог быть и незнатного рыцарского рода), которому просто повезло в жизни, влюбился в графскую дочь. Между ними – большая дистанция, но оба молоды, прекрасны и любят друг друга. Она ждет ребенка. И ей приходится бежать из отчего дома, боясь гнева отца.

Очень возможно, что этот поэтичный рассказ передает реальность, хотя и приукрашивая ее. Старик граф, обнаружив пропажу дочери, бросается на поиски. И наконец находит ее с младенцем в лесу: «Спящего мальчика поднял старик и ласково стал целовать. Я рад бы повесить отца твоего, да жаль твою бедную мать».

В средневековой Англии даже в королевских семьях принято было признавать незаконнорожденных детей, особенно сыновей. Процедура отличалась крайней простотой: отцу достаточно было поднять ребенка на руки и немножко приподнять над головой. Все! Ведь Средневековье – это скорее цивилизация жеста, нежели цивилизация текста. А сложилось так потому, что после расселения германских племен на территории бывшей Западной Римской империи, начинается упадок культуры и, в частности, – грамотности. Письменный текст становится доступным очень немногим, а он совершенно необходим для закрепления официальных процедур, решений, действий. И вот тогда жест начинает заменять его, становится текстом, выраженным иными средствами.

Итак, поднятый над головой ребенок – это вполне юридическая процедура признания его законным. Мог ли Робин Гуд принадлежать к такой категории? Судя по имеющимся крупицам информации мог. Но почему же тогда – разбойник, почему не живет в родовом замке? Прежде чем ответить на этот вопрос, вспомним о принципе или правиле майората, утвердившемся в Западной Европе в X веке. В России это случилось в XVIII веке при Петре I, в совершенно в другую эпоху. Что за принцип? С целью сохранения массивов земельных владений, самой большой ценности феодального мира, принимается решение о том, что наследовать недвижимое имущество – замок и землю – может только старший сын.

Принцип майората имел свои плюсы и минусы, как всякое важное государственное решение. Да, сохранялись массивы крупнейших феодальных владений, но, как свидетельствовали современники – хронисты, появилась проблема средних и младших рыцарских сыновей. Лишенные недвижимости и крестьян, они оказывались зачастую вовсе без средств к существованию. Пахать, заниматься производительным трудом рыцарю не позволял его статус, поскольку по образному выражению, бытовавшему в Средневековье, «рыцарь рождается на коне и опоясанный мечом». Его удел – воевать. Регулярного войска, куда бы он мог пойти служить, еще не было. Дружины совсем немногочисленны. Со своим мечом и конем он оказывается выброшенным из своей социальной ниши.

Куда деваться бедному рыцарю? Он идет в леса, где легко и органично превращается в разбойника. В результате рыцарский разбой на дорогах оказывается настоящим бичом для Западной Европы. Дороги стали мало проходимы и очень опасны. Один из кардиналов, который направлялся к папе Урбану II на Клермонский собор, а напомню – это 1096 год, был захвачен разбойной шайкой. Его взяли в заложники не с целью причинить вред, а чтобы получить выкуп.

Памятник Робин Гуду в Ноттингемшире, Англия.

Современный вид

Одной из причин Крестовых походов, их двигателем как раз и была крайняя необходимость обеспечить средних и младших сыновей землей. В речи на Клермонском соборе папа Урбан II, призывавший к походу в Святые земли, говорил: «Да не привлекает вас эта земля, где число ваше множится, а богатства скудеют. Пойдете и там не только Гроб Господень мечом освободите, но и земли себе добудете». И действительно Крестовые походы были одним из способов борьбы с этой напастью.

Мог ли среди лесных разбойников оказаться такой персонаж как Робин Гуд, который свой разбой оправдывал некими благородными идеями? Допускаю, что да. С кем он сражался? Были ли у него враги? В балладе они названы – это нормандские бароны. В 1066 году, как известно, северофранцузский герцог Вильгельм Нормандский, получивший потом прозвище Завоеватель, покорил Англию. Это было совсем нетрудно – завоевать достаточно слабое государственное образование едва-едва объединившихся групп англосаксонских королевств, пройдя с относительной легкостью по всей стране от юга, где состоялась битва при Гастингсе, до Шотландских гор на севере. А северофранцузские рыцари, по происхождению норманны, были викингами, которым в XI веке при некоем Роллоне и последних слабых каролингских правителях были отданы во владение обширные земли. Они там осели, и образовалась область Нормандия. На новом месте пришельцы быстро ассимилировались, и образовался особый слой – норманны, так их называли, хотя на самом деле в них было понамешано много кровей: германская, скандинавская, галло-римская. Вообще, надо сказать, что викинги были удивительно пластичны в этническом отношении. Существовать на каменистых полуостровах и островах было непросто, и потому они мигрировали, обосновываясь где-то на стороне.

На Британские острова норманны пришли как завоеватели и повели себя соответственно. Местную англосаксонскую знать они отстранили от общественной жизни полностью: им было запрещено воевать за короля и быть при дворе, а что еще тогда делать этой знати? Так вот, у Робина Гуда могли быть этнические враги, и об этом говорится в балладе. Встретив крестоносца, которого лишили имущества, он спрашивает: «Это норманнские бароны отняли твою землю и изгнали твоего сына?» Услышав «да», он велел его накормить, одеть и дать ему все, что приличествует рыцарю, и даже золотые шпоры. Так Робин Гуд борется с норманнскими баронами. Но при этом он признает короля из Норманнского дома, потому что монархическая власть в ту эпоху сомнению не подвергается, ибо король – помазанник Божий. И получается, что Робин Гуд участвует в национальной борьбе, если говорить сегодняшним языком.

Кроме того, он, конечно, боролся против сильных мира сего. Это особенно подчеркивалось в учебниках советского времени. Это те, кого можно назвать крупными феодалами. При этом идеализировать ни Робина Гуда, ни его отряд нельзя. Они проявляют нормальную средневековую жестокость – победив врага, они с ним расправляются. Вот строки из баллады: «И вместо охотников трех молодых повешен один был шериф». Это сюжет о том, как Робин Гуд со своим отрядом освободил трех юношей, детей вдовы, схваченных шерифом Ноттингема за то, что они охотились в королевском лесу и убили оленя.