Ястреб оглядел темную комнату, думая, что после сегодняшнего события ничто не кажется невозможным. Мир, который он выстроил, семья, которую он собрал, жизнь, которую он выдумал, — все распалось на куски. Ястреб не знал, была ли многоножка воплощением видения Свечи, или на горизонте объявится нечто худшее, но понимал, что время их существования в подземелье быстро приближается к концу. В этом городе он больше не чувствовал себя в безопасности. Если из-под земли появляются существа, подобные многоножке, пришло время сматывать отсюда.

Нет никакой гарантии, что где-то там, в другом месте, не будет еще хуже. На самом деле, вероятно, и будет. Пока Ястреб не найдет безопасного прибежища, которое являлось ему в видениях. Пока он не превратит сказку про одного мальчика и его друзей в реальность. Чейни. Чейни.

Ястреб погладил рукой большую голову собаки, посмотрел на ее тяжело вздымающиеся и опадающие бока. Он так сильно желал помочь ей, сделать что-нибудь — хоть что-то, — чтобы ей стало лучше. Но он не знал — что Ястреб понимал, если Сова ничего не может сделать, то его шансы и вовсе ничтожны. Медицинских навыков у него нет, как нет и опыта соприкосновения с ядами. Но факты не смиряли его желаний и не избавляли от холода и пустоты, поселившихся в душе.

Ястреб думал о Тигре, Персидке и остальных Кошках — все они умерли из-за той твари в соседней комнате. Должно быть, она застигла их спящими. И взяла над ними верх, прежде чем они поняли, что происходит. Возможно, они поддались панике. В любом случае, им не повезло — и даже «Флечетт» Тигра не сумел их защитить. Может быть, и Чейни не сумела бы их спасти.

Он дотронулся пальцами до собачьей морды. Сухая и горячая, Чейни даже не зажмурилась, неподвижно глядя прямо перед собой. Чейни — просто собака, но Ястреб знал, что во многих отношениях она являлась его настоящим и лучшим другом. Чейни всегда рисковала жизнью для него, и для всех остальных тоже. Она не должна умереть. Он думал, что никто не сможет ранить Чейни. Казалось, что большая собака слишком свирепа и опытна в схватках. Глупая мысль, достойная полного идиота. Он должен был знать. Он должен был понимать, что Чейни не менее уязвима, чем они все, даже если она такая большая и сильная.

«Не умирай. Пожалуйста, не умирай!»

Ястреб страстно желал, чтобы этого не случилось. Он молил об этом так усердно, что его разум зациклился на этой мысли и полностью нацелился на ее осуществление.

И случилось нечто странное.

Ястребу вдруг стало жарко: тепло проходило сквозь него, как будто он повернул некий выключатель. Он чувствовал, как жар наполняет его тело и конечности. Столь странное и неожиданное ощущение должно было бы испугать его — но дало противоположный эффект. Ястреба охватила уверенность. Он лег, прижавшись к Чейни, и теперь теплота протекала через них обоих. Это происходило медленно, по нарастающей, так что Ястреб мог чувствовать накопление тепла и потом его выход в виде крошечных всплесков. Так продолжалось долго, и он подумал, что это, должно быть, реакция на горе, которое он испытывает.

Потом Ястреб почувствовал внезапный привкус горечи во рту и жжение внизу живота. Оба ощущения длились несколько секунд — и тут же исчезли так быстро, что он едва отметил их присутствие. Но с их уходом Ястреба неожиданно покинули силы, словно он истратил их в едином напряженном порыве.

Ястреб ощутил, как рядом с ним пошевелилась Чейни, по ее телу пробежала волна судороги, лапы задергались. Он хотел прижать ее к себе и передумал. Его глаза были по-прежнему закрыты, и он не знал точно, что происходит. Но Ястреб не хотел открывать глаза, боясь разрушить чары.

Тепло изливалось сквозь него, и Чейни продолжали бить судороги, потом она затряслась и внезапно заскулила. Теперь Ястреб открыл глаза и увидел, что глаза Чейни тоже открыты. Но теперь взгляд не тусклый и стеклянный, а осмысленный и настороженный. Большая собака высунула язык, облизывая сухой нос. Она хотела пить. Ястреб услышал, что дыхание Чейни меняется, становясь ровнее и увереннее.

Тогда жар, пульсирующий по телу Ястреба, стал исчезать. Он почувствовал произошедшую перемену, медленное угасание тепла, постепенное снижение его выхода. Когда Ястреб встал, Чейни подняла голову и посмотрела на него. Ястреб с трудом сглотнул и уставился на искалеченное тело собаки.

Ее раны почти полностью затянулись!

Ястреб протянул к Чейни руки, не веря своим глазам.

Далеко на юге, где-то на побережье Калифорнии, находясь в окружении армии демонов и выродков, Старик с глазами пустыми и холодными, как самый мерзлый лед, который только может создать природа, удивленно застыл, почувствовав омывшую его волну магии. Он немедленно узнал ее источник, ошибки быть не могло. Старик безуспешно искал этот источник почти сто лет.

Мрачная тяжелая улыбка исказила черты его лица. Иногда надо просто проявить терпение!

Анжела Перес оторвала взгляд от продуваемой всеми ветрами узкой полоски дороги, тянущейся вдаль до самого горизонта и сливающейся с медленно темнеющим небом. Девушка раздраженно нахмурилась:

— И как долго нам еще идти? — спросила она Эйли.

Бродяжка, призрачная фигура, еще более эфемерная в меркнущем дневном свете, взглянула через плечо на девушку и прищурилась.

— Недолго.

— Начинает темнеть. Уже и ночь не за горами. — Анжела обвела взглядом деревья и глубокие тени на дороге. — Не хотелось бы, чтобы ночь застала нас здесь, на открытом месте.

Анжела всю жизнь прожила в городе и инстинктивно недолюбливала сельскую местность. Они шли уже несколько часов, и все строения, которые попадались им на глаза, представляли собой либо сараи, либо амбары. Обширные холмы, горные вершины, густые леса, дороги, которые, казалось, вели в никуда. И все. Ни зданий. Ни магазинов. И, естественно, никаких многоэтажных домов. Совсем не похоже на Лос-Анджелес — и потому непривычно и неуютно. Анжела была уверена, что они все еще находились в Калифорнии, но у нее сложилось ощущение, что таким образом можно добраться и до Канады.

— Ты сказала, что знаешь способ попасть туда, куда нам надо, быстрее, чем на грузовике. И я тебе поверила.

— Мы попадем туда. — На этот раз бродяжка даже не оглянулась. — Имей терпение.

«Имей терпение!» — с возмущением подумала Анжела. Она проявляет терпение уже в течение почти четыре часов, и что же? Возможно, ей следовало бы проявить больше доверия, — но ее давно бы уже не было в живых, если б она полагалась только на веру. Анжела не боялась, что существо, ведущее ее за собой, причинит ей какой-нибудь вред — но, как известно, очень часто благими намерениями устлана дорога в ад. К тому же ей ничего не известно о способностях Эйли. По сути, она вообще ничего о ней не знает. Эйли — волшебное существо, посланец Госпожи, но срок ее жизни не превышает шестидесяти дней, и опыт соответствует отпущенному сроку. Это само по себе настораживает.

Честно говоря, Анжелу еще больше беспокоили раны, полученные в схватке с демоном. Спина горела от глубоких борозд, оставленных когтями, плечо жгло огнем, все тело было избито и с ног до головы покрыто синяками и кровоподтеками. Девушка нуждалась в ванне и отдыхе. Однако в ближайшее время ей едва ли представится возможность получить и то и другое.