– Ну что ж, – сказал он, поворачиваясь в сторону кладбищенских ворот, – здесь больше делать нечего. Думаю, нам пора возвращаться домой.

Две недели прошло с тех пор, как отец и муж Амелии уехали во Францию, и это начинало ее угнетать. Торки не был оживленным городом даже в лучшие свои времена, но теперь стал положительно невыносимым. Заняться было почти нечем, и Амелия тратила чересчур много времени на беспокойные размышления о Лукасе.

Единственным светлым пятнышком на мрачном фоне было общение с Долли. Вот когда Амелия по-настоящему поняла, как трудно было Долли обманывать их с отцом. Теперь ее мачеха могла говорить свободно – и занималась этим почти беспрерывно. Она рассказывала Амелии о своих родителях, о детстве в Новой Англии, об ужасном времени, когда служила экономкой в Рейнбеке. Она испытывала такое облегчение, что настроение у нее было светлым, как никогда, несмотря на тревогу о будущем, которое нависало над их с Амелией головами. Ясно, что тайны прошлого долго мучили Долли, и она сбросила с себя огромную тяжесть, получив возможность говорить о них открыто. Выходило, что Лукас в конечном итоге совершил доброе дело.

До тех пор, пока не увезет Долли в Америку...

Через некоторое время после начала своего так называемого медового месяца Амелия решила возобновить переписку с Венецией. Отчаянно желая узнать хоть какие-то новости, она писала подруге ежедневно, сообщив, что они с Лукасом поживут в деревне, прежде чем вернутся в Лондон.

От миссис Харрис, которая знала о поездке Лукаса во Францию, Амелия узнала, что лорд Помрой уже в Лондоне и никому ни слова не сказал о ней и Лукасе. Однако все-таки пошли разговоры о его вероломстве, и в то время как одни называли это пустыми сплетнями, другие перестали с ним раскланиваться на приемах, а родители незамужних дочерей стали гораздо бдительнее охранять их из-за Помроя, чему Амелия от души обрадовалась.

От Венеции она долго ничего не получала, и это казалось тем более странным, что она уже в своем первом письме подробно описала их с Лукасом «знакомство» с Шотландским мстителем. Лондонские газеты, разумеется, уже подхватили эту тему, рассказывая о происшествии со слов Киркву-дов и всячески превознося майора Уинтера и его жену за их удачный побег. Но Амелия жаждала узнать от Венеции ее личное мнение о Шотландском мстителе.

Когда однажды ранним утром письмо было наконец получено, Амелия схватила его и распечатала, но, к сожалению, обнаружила в нем не ответы, а новые вопросы.

А теперь, дорогая подруга, прочитав о твоем безумном приключении на дорогах Шотландии, признаюсь, что, просматривая газеты, я и в мыслях не держала, будто имею какое-то отношение к твоему пленению. Как это ужасно! Но я не понимаю, что это значит. Я все еще не имею представления, за что этот парень, который называет себя Шотландским мстителем, преследует папу, а папа говорит, что тоже ничего не знает. К сожалению, у него сейчас один из его болезненных периодов, поэтому я так долго и не отвечала на твое письмо. При папином нынешнем состоянии я не решаюсь особенно его беспокоить по такому поводу. Но ты можешь быть спокойна, как только ему станет легче, я с ним поговорю.

Далее в письме содержались просьбы сообщить, какова жизнь замужем и в чем ее особенности. Амелия не знала, читая эти строки, смеяться ей или плакать. И как на такие вопросы отвечать?

В то время как она это обдумывала, в гостиную стремительно вошел слуга.

– Хозяин уже дома, миледи! Хозяин дома! – возбужденно возвестил он.

Взволнованная долгожданным известием, Амелия выбежала в холл в ту самую минуту, когда Долли с криком радости бросилась в объятия мужа.

– Папа! – обратилась к отцу Амелия. – Где же мой муж?

Слишком занятый тем, как покрепче обнять жену, лорд Тови ответил, даже не взглянув на дочь:

– Он будет здесь к вечеру. Ему надо что-то уладить.

– Что-то относящееся к Долли? – упавшим голосом спросила Амелия.

Лорд Тови наконец обернулся:

– Нет, дорогая, нет. Я вижу, что приехал раньше, чем дошло сюда мое письмо из Франции. Но все в полном порядке, все хорошо. – Он с нежностью посмотрел на Долли: – Майор Уинтер решил прекратить дальнейшее расследование этого дела. Он собирается написать подробный рапорт своему правительству о смерти твоего брата. Мы должны будем договориться о выплате остатка украденных денег, и дело закроют.

Облегчение, испытанное Амелией, было таким сильным, Что у нее ослабли колени.

– Но где же Лукас? – спросила она.

– Поехал в Дартмурскую тюрьму, сказал, что хочет взглянуть на нее сейчас, когда она опустела.

– И ты отпустил его одного? – вскричала Амелия. – Ты с ума сошел? Там к нему вернутся все его мучительные переживания, помилуй меня Боже!

Она приказала слуге принести ее шляпу и мантилью. Отец смотрел на нее с нескрываемой тревогой.

– Да пойми ты, теперь с ним все в порядке. Есть, знаешь ли, вещи, которые мужчина должен совершать в одиночку.

– Наверное, есть, – согласилась она, хоть и весьма вызывающим тоном. – Но эта не принадлежит к их числу.

– Амелия... – начал было отец.

– Пусть она едет, Джордж, – произнесла Долли, к полному удивлению Амелии. – Всего-то несколько часов в карете, и если это успокоит Амелию, пускай она едет. – Она склонила голову на грудь мужа. – Нам с ней ожидание показалось невероятно долгим.

Отец Амелии смягчился. Он никогда не мог отказать Долли.

– Ну, как ты хочешь, сердце мое, – обратился он к дочери. – Мы причалили в Плимуте, но Уинтер попросил подбросить его до Принстауна, это тридцать миль. Там я его и оставил. Так что если ты уедешь прямо сейчас в моей карете, то доберешься до места немногим позже его. Возьми с собой выездного лакея.

– Разумеется, – сказала Амелия, целуя отца в щеку. – Спасибо, папа.

Скоро она добралась до Принстауна. Хотя Дартмурская тюрьма и находилась в Девоне, Амелия ни разу не была в этих местах. Двумя часами позже, когда карета все еще двигалась по дороге, ведущей в гору, Амелия поняла, почему так вышло. Ни один разумный человек не захотел бы добровольно посетить эти унылые, пустынные края.

Эта все еще не освоенная часть Англии стала легендарной благодаря своим угрюмым скалистым холмам, непроходимым болотам и гибельным трясинам. Амелия слышала, что здесь часто бывают непроглядные туманы, но на сей раз погода стояла ясная, и наконец на горизонте показались угрюмые гранитные стены тюрьмы, к которой примыкал с одной стороны городок Принстаун, жители которого в свое время в основном обслуживали исправительное заведение. Когда карета проезжала через город, Амелия почти не заметила в нем признаков хоть какого-то оживления. Теперь, когда узников в тюрьме не осталось, город казался совершенно заброшенным.