– Давайте… – проговорил я, с трудом отрываясь от чудовищного бутерброда с черной икрой.

Поднял бокал. Мы чокнулись.

Наверное, это не очень-то здорово – чокаться с врагом. Но Джейс Бонд поступал именно так и, видимо, испытывал от этого особое, изощренное удовольствие. По-крайней мере, я был доволен – пожрать и выпить за счет противника.

Главное – не окосеть и не натворить непоправимых глупостей.

– Замечательно! – потирая белые ладошки, сказал Альберт-Толстопуз. – Закусывайте, закусывайте…

Я проглотил кусок чего-то невероятно вкусного и поинтересовался:

– Однако же, вы, наверное, не только на кормежку меня вызвали?

– Вы весьма догадливы, – усаживаясь в пухлом кресле, сказал Толстопуз.

Брюхо его уютно расположилось на бедрах, пару раз беспокойно всколыхнулось, пока Толстопуз выбирал удобную позу. И мой новый знакомый продолжил:

– До меня дошли сведения, что ваша организация занимается нелегальным производством нового вида психотропных веществ. Их даже, я слышал, м-м, употребляют, так сказать, для расширения сознания…

– Да? – удивленно произнес я.

Надо же, как красиво некоторые умеют упаковывать собственные мысли – «психотропные вещества», «расширение сознания». Не хочется ему произносить «в лоб» – «наркотики».

– Именно! Нам известно, что так называемая Штука – это необходимый элемент в производстве данных веществ. Но наши ученые никак не могут разобраться с технологией процесса…

– С технологией, значит… – бессмысленно повторил я.

– Да. Эти вещества, насколько я понимаю, помогают манипулировать сознанием. И успешно применяются вашей организацией. Так?

– Ну…

– Не отрицайте, не стоит! Честно говоря, цели вашего так называемого Клана меня совершенно не волнуют. Я говорю искренне. Я понимаю – не совсем легальная деятельность, торговля наркотическими разновидностями этого замечательно вещества. Положа руку на сердце – упечь бы вас всех навсегда за решетку – благо я обладаю таким влиянием…

Толстопуз сделал паузу, отхлебнул немного коньяка. Я машинально сделал то же самое. И это ему понравилось: наверное, так в определенных кругах демонстрируется степень доверия, уж не знаю…

– Но мы закроем на это глаза, – доверительно сообщил мой собеседник. – Более того – придумаем что-нибудь к нашей взаимной выгоде…

– А как же национальная безопасность? – поинтересовался я. – Ваш друг, полковник, только про нее и твердит…

– Ох уж, эти военные! – Толстопуз покачал головой и виновато развел руками. – Все бы им запугать человека – не видят они в собеседнике партнера, только военнопленного!

Он рассмеялся довольно приятным смехом. Ничего не скажешь – чудесный в общении человек. Видимо, действительно, искусный политик.

– И все-таки? – настаивал я.

– Национальная безопасность, конечно, штука важная, – не стал спорить Толстопуз. – Но ведь и Штука – штука важная, простите за каламбур…

Теперь мы смеялись вместе. Почему бы и нет? Как говорил мой школьный учитель физики, «хорошо смеется тот, кто смеется в последний раз».

– Если разобраться – нацию ведь составляют люди, то есть мы с вами. И укрепляя собственную безопасность, мы укрепляем безопасность национальную…

– С вами трудно спорить, – признал я.

– И не нужно со мной спорить, – улыбнулся Толстопуз. – Со мной куда выгоднее сотрудничать. Если мы сумеем наладить производство нашего чудодейственного вещества – мы увеличим собственное благосостояние и, несомненно, укрепим безопасность страны. Зачем нам этот продукт, если им не делиться – на взаимовыгодных условиях, разумеется? Как он, кстати, называется?

– Жалость… – тихо сказал я.

Перед моими глазами вдруг возник тот далекий дом ребенка, наполненный несчастными детьми и не очень счастливыми взрослыми. Теми, чьими слезами хочет торговать этот любитель побаловать свой круглый живот. Мне стало невероятно тоскливо. И противно.

– Жалость? – повторил Тостопуз. Лицо его выражало глубокомыслие. – Думаю, мы придумаем более коммерческое название. А пока будем называть просто – «продукт»

– Как скажете, – сказал я. – Только как я могу вам помочь? Я не очень-то знаком с технологиями…

– Это ничего, – заверил Толстопуз. – Ваши друзья знакомы с ними. Или же им известно, кто именно в курсе дела. Поймите: мы не хотим вытаскивать из вас информацию по крупицам. Потому и просим убедить ваших товарищей ускорить процесс. Один мой хороший знакомый утверждает, что вы – большой авторитет в Клане…

– Хороший знакомый – это Тихоня? То есть, Тихон?

– Именно. Итак, я рассчитываю на вашу помощь… – гостеприимный хозяин произвел радушный жест, словно воздавал почести древнему богу Солнца.

Я деликатно улыбнулся в ответ. Не били морду – уже хорошо. Покормили – еще лучше.

В общем, казалось бы – классическая тактика «плохого и хорошего полицейского». Однако что-то подсказывало, что в этой системе методичного подавления личности есть брешь.

И эта брешь – я.

Я, все же, недооценил врага. Мой сытый и пьяный вечер был подпорчен: меня снова отправили в «одиночку».

Не знаю, в чем заключался смысл этого. Возможно, наблюдателям не понравились наши разговоры. Вполне искренние и правдивые, они могли показаться обменом шифрованной информацией. Кто их знает этих параноиков-контрразведчиков?

Но мне, действительно, очень хотелось обсудить необычный разговор с друзьями.

А теперь получалось следующее: я дал согласие сотрудничать, и теперь это будут использовать как аргумент в беседах с остальными. Конечно, я все им потом объясню…

Но почти наверняка меня выставят подлецом. Черт, это же обычная практика – «разделяй и влавствуй!» Перессорить нас, ослабить, кого взять на испуг, кому подсунуть «банку варенья и корзину печенья» – и все ради того, чтобы несчастные люди стали еще несчастнее.

Потому, что теперь даже их слезы перестанут принадлежать им. Их нальет в свой бокал и удовольствием выпьет обладатель большого лоснящегося брюха…

…Мне было вполне сносно постелено, но я не мог уснуть. Ворочался с бока на бок, пока, наконец, не решился.

Я поднял голову кверху – где-то там прятались равнодушные камеры и микрофоны.

– Полковник, мне нужно срочно поговорить с вами….

– Ну? Что у вас? – полковник был мрачен, глаза – красные, заспанные.

Ему явно не понравится, если окажется, что разбудили его по совершенно незначительному поводу. Поэтому стоило быть как можно убедительнее.

– Я сегодня встречался с вашим коллегой, – доверительно сказал я. – С Альбертом…