Возможно, но не должно. Он вроде из аборигенских сеньоров. А для них – знание баллад обязательно. Вот самому их исполнять под аккомпанемент – это уже на любителя. Обязательно также умение самому срифмовать свою мысль. Этому серьезно учатся все без исключения. Результат, конечно, бывает разный, от вполне пристойных стихов до вот такого: «Эй, ты, мантикора с бородой! Вызываю тебя на бой!»

Вот вы смеетесь, а это доподлинный вызов на дуэль. Сам слышал его. Им вызвали на поединок барона Линсе, у которого на гербе была мантикора на фоне крепостной башни. Барон Уррен фехтовальщиком был хорошим, а стихи для вызова родил только такие. Говорят, что в старину можно было подобным вызовом пренебречь без вреда для репутации, ибо аристократ должен выражаться благородно и лучше в рифму. Но времена изменились.

Чем закончилось? Убили Линсе в поединке. Потом, правда, шептались, что на клинке Уррена был яд, но так часто шепчутся, когда недовольны исходом поединка. От этого бывает вторая волна дуэлей, когда победитель или его друзья услышат о сомнениях.

Ладно, пора идти. Карабин повесил на правое плечо стволом вниз, в левую руку взял друэгарский ятаган и поставил его так, как держат баронские дружинники, то есть вертикально вверх, прижав обухом к груди (они это делают правой рукой, а я наоборот, но задачи-то у нас разные). Основной амулет повесил на груди поверх жилета, а на кисть правой руки надел шнурок с амулетом, поглощающим проклятия. Остальные амулеты вроде как не нужны.

И шагнул в овал портала. Ощущение, как будто проходишь через полосу холода. Я внутри. Начнем вечер декламации.

Мрачны своды в темном подземелье.

По изломам их идет далеко

С очага колеблющийся отблеск.

Вещий старец и великий конунг

У огня сидят в глубокой думе.

Тень от них едва дрожит на сводах[9].

Иду, иду, никто меня не трогает. А сторожки уже должны сработать – двойника уже проклятие достало на таком расстоянии от входа.

Ладно. Обойду зал по кругу, и получится круг почета. А мне яснее видно будет, что где есть.

Вдруг возник – как бы сходящий с неба —

Луч пред ним и тихо проплывает,

А в луче ряд конунгов брадатых.

Наверху, далеко – некто светлый.

Ниже – лица конунгу знакомы:

Прадед, дед, отец; последний – сам он,

А за ним уж луч как бы обрезан…

Иду по кругу. Вампир уже вернулся на свое место, сейчас стоит, глазами водит, но не двигается. Итого в нишах три шкатулки, три чучела (лис, сова, нечто вроде белки-переростка), вампир, зомби (изрядно побитый молью), низенький карлик, весь сморщенный, как сухой табачный лист (цвет кожи тоже соответствовал табаку), кубок с водой (или чем-то вроде нее) и кристалл.

И еще заметил, что шагах в пяти от сталагмитов проходит довольно правильная кольцевая канавка, окружающая их. И наружный валик этой канавки выше внутреннего. Значит, это граница круга защиты. До него – камни и нежить, дальше включается что-то еще. А что – кто знает. Не мешало бы приглядеться, нет ли близ самих сталагмитов еще чего-то подозрительного.

В этот миг заговорил вдруг вещий:

«Боги – в небе, в мире – человеки,

В темном аде – яростная Гелла;

Надо всем – Судьба, лица которой

Не видал никто во всей вселенной.

Как слепцы, мы бродим в этом мире;

Жребий всем дается при рожденьи,

И его не только люди – боги

Изменить не властны».

А может, пока ятаганом упокоить пару охранников в нишах? Не мешало бы, но не буду – балладу придется прервать. А что хуже – нежить или включившаяся защита?

Ага, есть какое-то кольцо камней близкой окраски вокруг самих сталагмитов. Интересно, а можно ли маневрировать между разными кольцами защиты? Между первым и вторым? И есть ли эти границы еще и границами степеней посвящений – типа через первую ходят доверенные слуги, недоверенные – только до первой, а через вторую – только сам?

Ну я и не пойду.

У подножья мирового дуба,

У ключа медвяного, так норны

В то же время предрекли Одину:

Век недолгий Бальдуру назначен;

Он умрет – все в мире пошатнется,

И настанет общее крушенье.

А как филактерию доставать? Наверное, надо работать дистанционно – через первую канавку перейти, а через пояс камней – нет. А далее заклинаниями левитации и Стрела переносить все нужное через защиту. Ага, и Сфинксовы заклинания. А что потом, с чего начинать: ртуть, медь? Или гранату?

Вот что норны мрачные сказали

При рожденьи Бальдура Одину,

Отчего у миродержца разом

На челе тогда ж запечатлелись

Две бразды, да так уж и остались.

Баллада длинная, еще надолго хватит. И она не последняя, что я помню. А можно ли читать повторно? Лучше не пробовать! Кончится эта, буду их «Вороном Битв» охмурять.

И я пошел к середине зала, слушайте, песьи дети!

Кто дерзнул мой вечный сон нарушить?

Много лет в земле сырой лежу я.

Надо мною бушевали вьюги,

Дождь мочил, роса меня кропила.

Я мертва была. Кто ты? Что надо?

Жаль, что я в свое время не стал мучить мозги, запоминая «Рыцаря и девятихвостого демона». Вот та баллада хорошо помогла бы. Пока ее прочтешь – лич истлеет. От старости.

Переступил канавку. Амулет на руке мигнул и дернулся. Ага, что-то поймал. Но удержал – я ничего не чувствую.

Интересно, если бы я «Евгения Онегина» читать вздумал – сработало бы? Опасно, опасно…

Годр слепой – не смертный. Он откроет

К адской Гелле Светлому дорогу.

Страшные ты спрашиваешь тайны.

Поневоле говорю я. Будет!

А Силою тянет от сталагмитов – аж неприятно от ее ощущения. Мне бы такую Силу, и даже не всю – всем тверичам похмелье излечил бы сразу, а тем, кто не пил, – это похмелье организовал бы!

А лежит там в жутком клубке Силы (заклятия так переплелись, что не разобрать, где одно, а где другое) не шкатулка, не кристалл, не лукошко, а аккуратный сверток материи. Материя явно старая, и цвета разные. И я не я буду, если это не знамя. И на нем должен быть герб. Оттого разные краски, да и серебра с золотом хватает.

Гм, оригинальное решение. Только я бы не в центр его положил, а на стену повесил и еще пару штук повесил на другие стены. Для того, чтоб внимание рассеять. А в центр положил бы какую-то шкатулку, опутав ее заклинаниями. Пусть враги с ней колупаются.

Стоп, а вдруг так все и есть? Это знамя и прочее страшное для отвода глаз, а истинная филактерия – ну хоть эта белка-переросток, в побитой молью шкуре которой душа черная спрятана!