В силу своего расположения в устье Миссисипи, реки, пересекающей всю Америку с юга на север, Новый Орлеан получил прозвище «столицы работорговли»: суда с невольниками попадали сюда со всего света, а их несчастные пассажиры затем траснпортировались по всей Америке, благо ее речная система вся так или иначе питает Миссисипи. От северо-восточной границы Луизианы выше начинается так называемая Дельта, иногда именуемая Дельтой Миссисипи – не слишком аккуратно географически, так как настоящая дельта реки располагается южнее. Тем не менее плодородные почвы и теплый умеренный климат, свойственные этому региону, привели к наличию здесь большего количества плантаций и разветвленной плантационной культуры, связанной с черными работниками – рабами и издольщиками.

Дельту иногда называют «самым южным регионом на земле» – не из-за географического положения, разумеется, а оттого, что конфликты, связанные с плантационным способом ведения хозяйства, здесь были наиболее острыми, а черная культура полевого и рекреационного пения – наиболее характерной[862].

Несмотря на выгодное географическое положение, выстроен город был на весьма проблематичном месте. Довольно большая часть его располагалась ниже уровня моря, что приводило к частым затоплениям; его окружали болота, результатом чего были постоянные эпидемии желтой лихорадки[863]. Еще и спустя сто лет после Мари Ашар комментаторы отмечали жесткие методы ведения бизнеса в городе и его в целом достаточно агрессивную атмосферу. Улучшить санитарные условия муниципалитет решился только в 80-е годы девятнадцатого века – стал вывозиться мусор, заболоченные кладбища присыпали новой землей; это помогло, но ненадолго, так как желтая лихорадка вернулась в 1897 году. Один из посетителей города писал в 1879 году: «Следует отметить, что люди тут гадят на улицах, и весь Новый Орлеан живет на куче дерьма. Невозможно себе представить более жутких санитарных условий. В том, что здесь постоянно, подобно пожарам, вспыхивают эпидемии, нет ничего странного»[864]. Как следствие, была высока смертность: согласно ряду отчетов, средняя продолжительность жизни черного мужчины составляла 30–35 лет. Неудивительно поэтому, что здесь процветал бизнес уличных оркестров: им всегда находилась работа.

С давних пор в городе образовались три крупные, как сейчас сказали бы, диаспоры – собственно американцы, французы и креолы (последние два сообщества в историографии этого региона, впрочем, часто рассматриваются как одна этническая группа). Понятие creole чрезвычайно многозначно и в разных исторических и географических контекстах может означать весьма несходные вещи. В Луизиане изначально оно значило просто уроженца Луизианы (белого, черного, метиса etc.[865]); со временем, однако, оно приобрело значение потомка французских переселенцев, как белых, так и смешанных кровей (ныне его можно встретить в адрес черных, имевших среди предков любых европейских иммигрантов). Его первое письменное упоминание в этом смысле датировано 1782 годом, где данный термин применяется еще к рабу, но уже в XIX веке оно стало обозначать свободного человека, в то время как для раба делалось уточнение Creole slave. Наряду со словом creole существовали понятия black creole и creole of color, именно последнее сейчас чаще всего применяется в адрес цветного населения Нового Орлеана. Креолы Нового Орлеана составляли наиболее многочисленную изо всех креольских диаспор в стране: между 1836 и 1852 годами город был поделен на три автономных муниципальных образования, и в двух из них преобладающим населением были именно креолы[866]. Когда в 1795 году по результатам Мадридского мирного договора, устанавливающего добрососедские отношения между Америкой и Испанией, для американцев был открыт порт Нового Орлеана, последним было предложено селиться за пределами французских и креольских районов, так что со временем здесь образовалось как бы два независимых города – американский и франко-креольский, причем члены последней коммуны доминировали практически во всех муниципальных образованиях[867]. Отсюда хорошо видно, что отношения креолов с американцами были более чем натянутыми; установить некоторое подобие добрососедства им удалось только в 1815, в год так называемой Битвы за Новый Орлеан, последнего крупного сражения англо-американской войны 1812 года, когда два лидера американской стороны, будущий президент Эндрю Джексон и французский креол, пират Жан Лафит, призвали под свои знамена ополченцев со всех районов города[868]. После победы над британскими войсками город наконец-то ощутил себя полноценным сообществом[869].

Тем не менее, креолы тщательно оберегали свою собственную культуру, отличную от американской. Среди них было много композиторов, ныне практически забытых, таких как Эдмон Деде и братья Ламбер, которые обучались музыке в европейской традиции и в ней же сочиняли собственную[870]. Благодаря креолам Новый Орлеан очень долго был франкофонным: только в 1921 году английский в Луизиане был объявлен единственным официальным языком штата, и лишь с этого момента англоговорящие жители постепенно стали здесь доминировать[871]. Наследие креольской культуры до сих пор живо в таких преимущественно франкоязычных формах музыки, как каджун и зайдеко[872]. Зайдеко в особенности интересно в данном случае, потому что эта музыка вобрала в себя формы и жесты вальса, польки и других социальных танцев, характерных для «европоцентричного» высшего креольского общества. Цветные креолы считали себя практически равными по статусу белым людям, сами держали черных рабов и ни в коем случае старались не смешиваться с черным населением города[873]; дело доходило до того, что они зачастую были одними из самых открытых противников аболиционистского движения[874]. Именно поэтому культивирование европейского наследия было для них так важно – оно обособляло их от внешне похожих афроамериканцев (нечто подобное спустя лет восемьдесят произойдет в Гарлеме, где городские черные будут стараться не смешиваться с «понаехавшей деревенщиной», и, таким образом, традиционный джаз в их кругах уступит место более изощренным формам музицирования). Более того, креолы Нового Орлеана считали себя выше по статусу, нежели американцы, даже белые, что часто выливалось в стычки и было постоянной причиной трудовых конфликтов[875].