Она приняла решение.

Часы в сообщении показывали 22:30. У нее было почти два часа — хватит с лихвой, чтобы доехать до нужного места. Она машинально оделась: бюстгальтер надевать не стала, выбрала сетчатое платье цвета слоновой кости, которое обтягивало ее, как перчатка, оставляя открытыми шею и руки, белые высокие сапоги и серебристый браслет (она теперь часто носила разные браслеты). Элиса взяла маленькую сумочку, засунув туда недавно купленный флакончик духов, помаду и другие косметические принадлежности. Она ходила с новой прической, и волосы были взбиты, образовывая локоны ее натурального черного цвета, который так ей нравился. Перед уходом она открыла сообщение и поставила указку на кружок, где звучала та, другая, столь известная мелодия. Перечитала адрес и вышла из дома.

По дороге она все думала об этой музыке и о подписи к сообщению: «Посвящается тебе». Именно она стала подсказкой.

Это была пьеса Бетховена «К Элизе».

Сама толком не зная почему, она решила поехать на метро. Она была в таком взвинченном состоянии, что даже не заметила взглядов, которыми окидывали ее стоящие рядом пассажиры. Элиса вышла на станции «Аточа», и ее окружил еще жаркий вечер, в котором, однако, предчувствовалась близость осени. Шагая к обозначенному на карте месту, она вспомнила о том, другом вечере, шесть лет назад, когда Валенте назначил ей встречу похожим хитроумным способом, чтобы рассказать о существовании сцены с фальшивыми декорациями и о том, что она была одним из действующих лиц в этом фарсе.

Теперь все изменилось. В особенности она сама.

Обычно грязные реплики, с которыми обращались к ней на улице некоторые мужчины, ее мало беспокоили, но сейчас гадости, которые выкрикнули ей вслед сбившиеся стайкой подростки, заставили ее задуматься. Она краем глаза посмотрела на свое отражение в стеклах витрин: высокая, стильная, силуэт слоновой кости и сапоги на каблуках. Элиса удивленно остановилась перед одним из магазинов. Обтягивающее платье в сетку обнажало ее, пожалуй, больше, чем если бы она была нагишом, а обвивающий руку у плеча браслет и сапоги с высоким голенищем придавали совсем не такой вид, который ей хотелось бы.

Как мог произойти столь радикальный переворот? Воспоминание о том вечере, когда она познакомилась с Валенте, заставило ее задуматься о глубоких переменах, которые произошли в ее личности с тех пор: Элиса-студентка, совсем не следящая за своим внешним видом и равнодушная к одежде, превратилась в преподавателя Робледо, глупую претендентку на роль модели или актрисы кабаре. Даже ее мать, сверхэлегантная Марта Моранде, говорила ей, что она сама на себя не похожа. Как будто стала другим человеком.

Пока Элиса разглядывала себя в стекле витрины, сердце ее колотилось вовсю. Для кого она так наряжалась? Под чьим влиянием она так изменилась? Ей пришла в голову очень странная мысль. Валенте бы это понравилось.

Она пошла дальше, по-прежнему ощущая себя странной. Странной и непонятной, словно часть ее воли была ей неподконтрольна. Но в конце концов она признала, что фантазия желанности была только ее. Эта фантазия могла показаться загадочной и даже отвратительной, но исходила, несомненно, от нее самой, и та, прежняя, Элиса не имела никакого права возмущаться.

Каблуки белых сапог выстукивали дробь по тротуару, Элиса приближалась к месту встречи. Ей было страшно, и в то же время она горячо желала, чтобы встреча оказалась реальной. За последние месяцы страх и желание часто сплетались в ней воедино.

Стрелка указывала просто на угол улиц. Там никого не было. Элиса посмотрела по сторонам, и ее ослепили огни фар припаркованной на перпендикулярной улочке машины. Чувствуя, как сердце колотится быстрее, она подошла ближе. Сидящий за рулем открыл соседнюю дверцу. Машина сразу тронулась с места и направилась в сторону бульвара Пасео-де-Прадо.

— Господи, я бы в жизни тебя не узнал, — проговорил водитель. — Ты… так изменилась…

Она, покраснев, отвела глаза.

— Пожалуйста, выпусти меня, — попросила она. — Остановись и дай мне выйти.

— Элиса, две недели назад за нами перестали следить. Я знаю это наверняка.

— Все равно. Выпусти меня. Мы не должны говорить.

— Дай мне один шанс. Нам нужно встретиться без их ведома. Только один шанс.

Элиса взглянула на него. Бланес выглядел намного лучше, чем на базе «Игл Груп». На нем была свободная рубашка и джинсы, бороду он так и не сбрил, пожалуй, в ней было столько же волос, сколько пропало с его головы. Но было ясно, что он казался другим. Она тоже казалась другой. В этой одежде она почувствовала себя по-дурацки. Вдруг все ее хрупкое существование рухнуло на ее глазах. Она подумала, что, пожалуй, он прав: им надо поговорить.

— Знаешь, я очень рад тебя видеть, — с улыбкой добавил он. — Я не был полностью уверен в эффективности этого музыкального послания… Я сказал тебе, что наблюдение сняли, но я решил принять меры предосторожности. Кроме того, мне казалось, что по-другому ты не придешь. Жаклин нам тоже пришлось… подбросить приманку.

Она обратила внимание на множественное число: «нам пришлось». О ком еще он говорит? И все-таки присутствие Бланеса, его близость, были чем-то надежным и действовали успокаивающе. Глядя на проносящиеся мимо сверкающие огни ночного Мадрида, она спросила об остальных.

— У них все в порядке: Райнхард приехал на поезде по билету, купленному одним из его студентов, а Жаклин прилетела на самолете. Серджио Марини приехать не сможет. — В ответ на вопросительный взгляд Элисы он добавил: — Не волнуйся, с ним все в порядке, но он не приедет.

Остаток пути по залитым желтым светом автотрассам и черным шоссе прошел в молчании. Дом стоял посреди поля, недалеко от Сото-дель-Реаль, и даже в темноте казался громадным. Бланес сказал ей, что это старинная собственность его семьи, теперь им владеют его сестра и зять, которые хотят устроить тут деревенскую гостиницу. И добавил, что «Игл Груп» о его существовании неизвестно.

В гостиной, в которую они вошли, было ровно столько мебели, чтобы гостям не пришлось усаживаться на полу. Зильберг встал, приветствуя ее, Жаклин — нет. При виде Жаклин Элиса удивленно заморгала, но отвела глаза, заметив, что при виде нее в глазах бывшей преподавательницы появилось такое же выражение, как было в первый момент у Бланеса. И еще Жаклин, похоже, увидела в ней свое зеркальное отражение. Что все это значило? Что с ними происходит?

— Я очень рад, что ты пришла, — сказал Бланес, подвигая ей стул из кованого железа; сам он тоже сел. — Давайте сразу перейдем к делу. Прежде всего я должен сказать вам, что прекрасно пойму ваше удивление и даже недоверие, когда вы услышите то, что мы вам расскажем. Упрекнуть вас в этом я не могу, просто прошу немного терпения. — Последовало молчание. Бланес, который сидел, опершись локтями на ноги и сплетя пальцы, резко заявил: — «Игл Груп» нас обманывает. Обманывает уже многие годы. Мы с Райнхардом обнаружили подтверждение. — Он протянул руку к ящику стоявшего поблизости шкафа и вытащил оттуда какие-то бумаги. — Предоставьте нам вотум доверия. Воспоминания придут сами, вы увидите. Так было с нами…