Маленькая сорвиголова и впрямь остановилась. На две секунды. Потом снова принялась за свое и помчалась из кухни, визжа так, будто у нее попка огнем горела. Она быстренько и загорится огнем, если дьяволенок не заткнется ко всем чертям.

– И это все, что ты намерена сделать? – спросила я.

– Нет, – ответила Лиз, отрывая взгляд от бумаг, которые подписывала. – В следующий раз, когда она побежит, я ей наподдам.

Мера никоим образом не общепринятая, только, по мне, вполне годилась. Сама-то я просто мечтала засунуть девчонке в штанишки римскую свечку, смоченную предварительно в жидкости для зажигалок.

– Да, Мелисса, похоже, немного… чересчур нервозна, – заметил Джиму Картер.

Джим согласно кивнул головой:

– Она – милый ребенок, но я способен выносить ее только в малых дозах. Как-то раз мы взяли ее с собой поужинать в ресторан, так она там такой кошмар устроила, что Лиз усадила ее в машину, пока мы ждали счет и расплачивались. Уже на полпути к дому сообразили, что девчонки в машине нет. – Он рассмеялся. – Лиз, ты помнишь? Умора!

Картер в ужасе посмотрел на меня, я же постаралась не встречаться с ним взглядом. Всю дорогу сюда я только и делала, что расписывала, как здорово Лиз с Джимом обращались с Гэвином и какие они прирожденные воспитатели. Оп-па. Я забыла про этот случай. В защиту ребят скажу: Мелисса – сущая сатана. Я бы тоже без нее укатила.

Мелисса совершала очередной пробег по кухне, и Лиз, верная своему слову, выставила ногу. Надоедливая третьеклассница растянулась на полу.

– И ЧТОБ НИКАКИХ ПРОВОЛОЧНЫХ ВЕШАЛОК![96]– проорала ей Лиз.

– Ты странная, – заявила Мелисса, поднявшись, и бегом пустилась из кухни вон.

– Отличная работа, Дорогая Мамочка, – бросила я Лиз.

– Лиз, когда у тебя собственные дети будут, ты как собираешься их к дисциплине приучать? – спросил Картер.

Я глянула на него со значением. Нам полагалось оставаться вне подозрений. А задавать вопросы в лоб, вроде прозвучавшего, явно означало выкинуть красный флаг.

– И-и, я в дисциплине несильна, – пожала плечами Лиз. – Если это забавно и никто не истекает кровью, повода для тревоги нет. Такая у меня философия.

Тут вошел Гэвин и приник головой к моему плечу.

– Мелисса мне сказала, что никому не разрешается быть рядом с ее нельзя-нельзя зоной. Что это значит? Мне она не нравится. Очень громкая. Я ей сказал, что моя мамочка не побоится шлепнуть ребенка, – признался он, вздыхая.

Мы услышали, как в соседней комнате завопила Мелисса и что-то загрохотало.

– Какого черта она там делает? – спросила Лиз.

– Кошка плохо себя ведет, – сказал в ответ Гэвин.

Кошка Лиз и Джима была хорошо известна как пушистый комочек бедствий, приносящий доверчивым людям разорение, когда те меньше всего ожидают такого. Однажды, когда я возилась с Гэвином на полу, она бог весть откуда взвилась в воздух и приземлилась прямо мне на спину так, что ее зубы и когти мне в кожу впились. Кошку эту я ненавидела, только Мелиссу, по-моему, я ненавидела еще больше. Оставалось надеяться, что кошка ставила девочку на место.

– Кошка вас царапала? – спросила я, высматривая на руках сына следы от когтей.

– Нет, она не хотела оставаться в чемодане, – пояснил Гэвин.

Все взрослые за столом молча переглянулись. В гостиной еще раз громко грохнуло, мы все вскочили и бегом бросились из кухни.

* * *

Убедившись, что Мелисса разом не перебросила себя в зону серийного убийцы, дав кошке задохнуться, мы отправились домой.

– На самом деле, это было не лучшая демонстрация их родительских умений, – попробовала объяснить я Картеру, когда мы отъехали от дома, где гостили.

– Слышь, Гэвин, – произнес Картер, глядя в зеркало водителя. – Какому новому слову научила тебя сегодня тетя Лиз?

– Дамская косточка, – произнес Гэвин, глядя в окно машины.

Картер глянул на меня со значением.

– Тетя Лиз сказала, что у тебя есть дамская косточка для папочки. Ты ему подарок купила? Я себе тоже хочу, – заканючил Гэвин.

У моего дома мы остановились: нам с Гэвином надо было забрать с собой кое-что, а потом поехали обратно к Картеру и уложили Гэвина на дневной сон. Картер в конце концов сдался и перестал уговаривать меня вычеркнуть из списка имена Лиз и Джима, стоило мне одно слово произнести.

Дрю.

Если уж я готова дать шанс этому дитяти-гиганту, то Картеру следует быть беспристрастным к моим друзьям. Во всяком случае, мы договорились подождать, пока пройдет завтрашнее открытие кондитерской, а потом сказать Гэвину, что мы переезжаем. Если сказать ему прямо сейчас, то он до самого переезда будет изводить нас поминутными расспросами, а не пора ли уже ехать. Мне совсем ни к чему подавлять в себе желание запереть его где-нибудь подальше, пока я занимаюсь кондитерской. Больше положенного одному человеку не снести.

* * *

После того как Гэвин поспал днем, за ним заехал отец Клэр, чтобы забрать к себе на ночь. Он проник прямо через входную дверь без стука и самостоятельно прошелся по всем комнатам. Посмотрев же все, что было на виду, он известил меня, дом «вполне подходящий». Странно, но это было самое приятное из всего сказанного им мне за время нашего знакомства, и я типа почувствовал: момент настал. Склонился к нему, чтоб обнять хорошенько, но он остановил, упершись мне ладонью в лоб.

– Тебе незачем делать это, сынок.

Я отступил и сочувственно глянул на него.

– Вьетнам, что ли? Вам все еще трудно сближаться с людьми? – спросил я.

– Нет. Я все еще не уверен, что ты не гей, а начни ты играть в лапанье задницы, будет по-настоящему неудобно, когда мне придется переломать тебе пальцы надвое.

Уже недалек день, когда я смогу объездить этого мужика, помяните мое слово.

Мы распрощались с Гэвином, а вскоре и Клэр отправилась в кондитерскую кое-что доделать в последнюю минуту перед завтрашним открытием.

Я предложил ей там и встретиться после того, как я приму душ и сделаю кое-какие дела. Клэр вручила мне запасной ключ от магазина, так что пару часов спустя я вошел через главный вход. На улице было уже темно, а я, осторожно пробираясь на кухню в глубине здания, свет нигде не включал.