— А если что-то не так, сразу буди нас, — распорядился Борс, подавляя зевоту. Через несколько мгновений он уже похрапывал. Несмотря на усталость, спать я не мог. Поэтому просто закрыл глаза и отпустил мысли на волю.

Я вспомнил своих мертвых братьев по мечу, и меня окатило волной горя. Великий Свет, подумал я, воспользовавшись словами Мирддина, собери моих павших товарищей в Свои любящие руки и унеси в Свою крепость. Дай им чашу в Своем прекрасном зале, поставь их во главе Небесного воинства. Да познают они мир, радость, и пир вечный в Твоем обществе, Владыка Небесный, и даруй мне силу выдержать испытания, пока и я не сложу меч и не займу свое место среди них.

Я молился, но не так, как молятся священники в коричневых рясах, а так, как подсказывало мне собственное сердце. Мне стало немного легче, хотя я все еще сожалел о гибели моих братьев, но все же мысль о том, что им там хорошо, в Небесном зале, утешила меня. Я тихо лежал, прислушиваясь к похрапыванию Борса.

Удивительный человек: может спать даже посреди неприятельского лагеря, и ничто его не беспокоит! Он настолько уверен в себе, что забывает о любых проблемах, как только положит голову на плащ. Ну прямо как ребенок, который верит, что только это мгновение настоящее, а все остальное неважно. Чистая душа!

— Галахад, — раздался в темноте тихий голос. — Ты спишь?

— Нет.

— Я тут думал…

— Я тоже, Герейнт, — ответил я. Я слышал, как он пошевелился в темноте, поворачиваясь на бок, поближе ко мне. — Ты не решил пока, как нам искать наших людей?

— Нет, — с сожалением ответил он. — Но я думал о том, что Пендрагону, должно быть, трудно — сначала он видит, что половина его людей убиты, а потом на него нападает его собственный телохранитель.

— Да, это нелегко, — согласился я. — Но Артур бывал во многих переделках, и его никому не удалось победить. Подумай лучше об этом.

— Да, он — великий лорд, я таких не встречал, — признался Герейнт. В его голосе я не услышал ничего, кроме благоговения, как будто наши нынешние невзгоды не имели никакого значения.

— Когда ты присоединился к кимброгам? — спросил я молодого воина.

— Кадор пришел и сказал, что Пендрагону нужна помощь, чтобы победить вандалов. Таллахт, Передур и я решили присоединиться к отряду.

— Значит, ты родич Кадора?

— Так и есть, — подтвердил Герейнт.

— Он — замечательный человек и отличный военачальник. Я гордился тем, что мы друзья. Его будет очень не хватать.

— Наверняка, — ответил молодой воин, — и мы будем оплакивать его смерть, когда у нас появится время для этого. — Он сделал паузу и печально добавил: — Таллахт и Передур тоже погибли.

Вот стыд, я о них забыл. По правде говоря, смерть моих друзей и братьев по мечу полностью вытеснила из моих мыслей кончину бедного Таллахта. Мы помолчали; каждый обращался к своим горьким воспоминаниям, и я вспомнил время, когда Передур, Таллахт и я шли сообщить людям Регеда о неверности их лорда и конфискации их земель. Именно тогда мы нашли Моргаузу. Ах, никогда бы ее не видеть! А теперь Таллахт мертв, как и многие другие хорошие люди, а, возможно, и Передур тоже.

Нас окружал молчаливый темный лес. Тьма стояла такая, какая бывает иногда в лесу, если луна зашла, а до восхода еще далеко. Неподвижный воздух, ни звука... Темнота и неестественная тишина вогнали меня в полную меланхолию. Я думал о своих друзьях: Бедивере, Кае, Кадоре и всех остальных. Их потеря — непоправимое горе. Темнота стремилась пробраться в самую мою сущность, окутывала непроницаемым покровом и растворяла в себе. Я едва не отдался черному отчаянию, но что-то во мне сопротивлялось — некий жесткий узел настороженности, не поддававшийся печали.

Нет, здесь, во владениях врага не время предаваться горю. Я должен отыскать своего короля, должен приложить все силы и помочь ему одолеть зло. А потому мне никак нельзя сдаваться злу, отнявшему жизни моих друзей. Потом, когда окончится битва, будет время для скорби. Потом, но не сейчас.

На этой мысли я и решил утвердиться. Однако почти сразу вслед за этим раздался тот же звук, который мы уже слышали: мучительный рев отвратительного Теневого Зверя. Он донесся откуда-то спереди, пока издалека. Борс вздрогнул и проснулся.

— Ты слышал?

— Какой-то зверь, — прошептал Герейнт. — По-моему, тот же самый, что нападал на нас раньше.

— Тот же или другой какой, я убью эту мерзкую тварь, если она попробует подойти, — с ожесточением проговорил Борс. — Бог свидетель: на этот раз я не дам этому чудовищу сбежать.

Рев раздался снова, на этот раз дальше и немного в стороне. Похоже, тварь удалялась.

— Боюсь, не получится, брат, — сказал я Борсу. — Оно уходит.

Борс пренебрежительно хмыкнул, мы собрались и продолжили поиски наших пропавших товарищей. Мы шли по лесу, ведя лошадей. Чтобы не потеряться, мы протянули между собой ремни из упряжи и призвали друг друга ни в коем случае не выпускать их из рук. Борс шел впереди, Герейнт за ним, а я замыкал наш маленький отряд. Тьма по-прежнему царила вокруг. Я подумал, что мы не столько ищем людей, сколько доказываем самим себе, что наши надежды не безнадежны.

В тишине, сомкнувшейся вокруг, я вспомнил слова Мирддина. Он говорил, что преуспеет в этом походе лишь тот, кто чист сердцем.

Едва я сосредоточился на этой мысли, как ноги мои задрожали и я замер на полушаге. Ремень натянулся, но Герейнт впереди продолжал шагать. Я хотел остановить моих товарищей, но звук моего голоса растворился в близком реве злобного зверя.

Чудовище стремительно приближалось. Я чувствовал дрожь земли под его лапами. Борс и Герейнт на тропе впереди встали. Я видел, как повернулся Борс и собрался что-то сказать.

— Бежим!

В то же мгновение раздался треск, деревья прямо перед нами начали ломаться, как ветки, и расступились. Монстр оказался перед нами.

Глава 33

Мой конь в ужасе встал на дыбы, вырвал у меня из рук повод и канул в лесу. Остальные лошади последовали его примеру. Обломанные сучья еще падали на землю, а у меня перед глазами мелькал