Асов МВД и прокуратуры старшего поколения занимали менее романтические и более близкие к земле проблемы.

— Не выдерживаю я этого общественного питания, — жаловался Турецкому Вячеслав Иванович Грязнов. — По мне, что консервы в банках, что ресторанная пища, что гамбургеры — одинаково гробят организм. С утра подползаю к зеркалу бриться — мама дорогая! Глаза желтые, рожа распухшая, в горле изжога… Пора, видно, к Нинке под крылышко. Уж она за годы совместной жизни изучила, как и что мне приготовить, когда печенка барахлит: котлетки там паровые, пюре морковное… А ты как? Не тоскуешь по кухне Ирины Генриховны?

— Я больше не о кухне думаю, — признался Турецкий, — а о том, кто нам из «хостинского дела» съедобное блюдо сварганит. Дело было сложное, все устали… Поручу-ка его Поремскому Володьке: надо парню расти.

— Да уж, — не совсем удачно, но в тему заметил Слава Грязнов, — растут молодые, растут! Скоро нас перегонят. Ну и пускай перегоняют: не страшно будет выходить на пенсию. Это раньше меня от честолюбия распирало, старался всех сослуживцев обскакать, а теперь… Если задуматься, чего мы хотели, того достигли. Много ли нам с тобой надо!

А действительно, чего еще желать? Кроме синего неба, и белых облаков, и близкой весны, и благополучного завершения тяжелой работы…