Необычный человек занимал красное пластмассовое кресло в третьем ряду зала ожидания адлерского аэропорта. Он не был похож на пассажира: эта публика обычно обвешана багажом, словно навьюченные ослы, а у него при себе имелся только маленький чемоданчик, совсем не подходящий для дальних поездок. Он не принадлежал к племени провожающих: проводив своих друзей и родственников, эти люди обычно сразу покидают аэропорт. И на встречающего похож не был: не прислушивался к объявлениям радиодиктора о производящих посадку самолетах, не поглядывал с тоскливым выражением на часы. На вид ему можно было дать от тридцати до сорока: блондин с пушистой светло-русой бородой и вьющимися волосами. Зеленые брюки ладно облегают нижнюю часть тела, свитер и куртка не скрывают развитых мускулов. Мужчин такого склада иногда принимают за известных спортсменов; порой они таковыми и оказываются.

У бородатых людей труднее распознать выражение лица, чем у бритых, но даже неумелый физиономист сказал бы, что субъект со светлым чемоданчиком, закинувший ногу за ногу в красном пупырчатом аэропортовском кресле, напряжен. Спокоен, но напряжен. Такими бывают люди, которым предстоит выполнить трудную, но необходимую работу, после чего они будут свободны.

В кармане куртки зазвонил мобильный; одним движением человек в кресле выхватил телефон:

— Алло! Я. Начинаем?

— Ни в коем случае! — заклокотала трубка. — Антон, ты меня слышишь? Переигрываем! Все отменяется!

— Ты шо? — невозмутимо хрипнул в трубку Антон Сапин. — Ничего не отменяется. Я жду, шоб на кнопку нажать. Жмем или как?

— Никто ни на что не жмет! Повязали меня, понял? Чтобы спастись, надо, чтобы никаких взрывов! Надо… слышишь меня?

— Нет.

За этим необычным ответом последовала пауза, после которой Зубр продолжил — уже не так уверенно:

— Что «нет»? Антон, пойми, я тебе приказываю…

— Сто раз тебе повторять — не имеешь ты права мне приказывать! Кто мне приказывают, те в тюрьме запертые! Постановили они кончить следаков — значит, возьму и кончу. Дело-то на мази.

И, больше не слушая то, что еще хотел донести до него двоюродный брат, Антон Сапин отсоединил связь, после чего отключил мобильник и, подхватив свой немудреный багаж, зашагал прочь из зала ожидания — спеша и даже слегка подпрыгивая, как будто опаздывал на объявленный рейс. Теперь он совсем уподобился обычному пассажиру.

Мобильный телефон в современных условиях — важный механизм. Но куда важнее другой механизм, скрытый в чемоданчике. Долгими одинокими днями трудился над ним Антон Сапин. И послать это все к чертям собачьим по той причине, что у двоюродного братца заиграло очко? Не дождетесь!

…Отношения между братьями со стороны представлялись идиллическими, на самом же деле были весьма непросты. В отличие от тандема «Сергей Логинов — Зоя Барсукова», державшегося на слаженности мыслей и согласованности действий, отношения в паре «Сергей Логинов — Антон Сапин» напоминали двойные качели: один конец поднимается — другой опускается. С детства, с того первого момента, когда Матвей Логинов и его сестра Зинаида, в замужестве Сапина, познакомили своих отпрысков, Сергей и Антон ввели в обычай испытывать один другого на слабину. Помнится, началось их знакомство с того, что Антошка, тогда еще сущий клоп, снизу вверх поглядев на угрюмоватого Сергея наглыми голубыми глазенками грозы детского сада, ни с того ни с сего наклонил голову И боднул его макушкой в живот. Зинаида, закудахтав извинения, дернула чадо за рукав и закатила ему подзатыльник. Сергей стерпел удар в живот, зато когда взрослые оставили их в покое, удалившись пить чай и обсуждать имущественные вопросы, схватил Антона за шиворот и, как он ни сопротивлялся, забросил в самую гущину зарослей крапивы. Обстрекавшись, Антон поднял визг, и теперь уже Логинов-старший пришел восстанавливать справедливость и, к удовлетворению Зинаиды, отлупил строптивого сына ремнем. Сергей перенес экзекуцию молча, к восхищению Антошки: во как здорово его лупят, а он молчит! Настоящий герой! В этом он тотчас признался Сергею, заслужив его расположение. Так завязалась дружба…

Пятнадцать лет спустя после того детского испытания первый удар нанес Сергей, открыв Антону свою тайну: он — криминальный авторитет Сочи. Так зарабатывают на жизнь настоящие мужчины. Слабо Антону стать настоящим мужчиной? Или он предпочитает всю жизнь за «спасибо» от государства горбатиться, пока вследствие немощи его не выкинут на пенсионную помойку? Антон принял вызов: не слабо! Так завязалась совместная работа.

Недостаточно сообразительный и оборотистый, чтобы играть первую роль в «Хостинском комплексе», Антон мнил себя ничуть не ниже, а кое в чем даже выше Сергея. Как-никак он — Законник, и этим сказано все! Привыкнув действовать на изнаночной стороне жизни, Антон Сапин не утратил некоторых романтических представлений об уголовном мире, и слова «воровской закон» для него не были пустым звуком. Вор честен — по крайней мере, со своими, а чужие — они не люди, а лохи. Воровское братство — превыше всего. Задание воровской сходки надо выполнить — кровь из носа.

А что же Сергей — Зубр? Он ведь и внушал двоюродному брату эти понятия, воспитывая его в совершенном подчинении младшего старшему. Подзуживал, разжигал в нем честолюбие сперва начинающего, а затем опытного убийцы, вслух предполагая, что Законник не сумеет замочить того или другого лоха или авторитета, камнем лежащего на пути победного шествия «хостинцев». Законник рисковал, совершенствовался, создавал все условия для Сергея, который приобретал все больше влияния — и все больше денег… Значит, вот как повернулось? Значит, все попусту?1

А может, и впрямь все попусту? Может, плюнуть, не выполнять задание, которое, окольными путями, исходило от предателя Зубра? Может, не нужно все это? Плюнуть и пойти своей дорогой. А машинку выбросить где ни попадя, пусть на нее случайно кто-нибудь натолкнется и подымет крик о терроризме в Сочи. Сейчас ведь все сплошь бредят чеченскими террористами.

Ну уж нет! Приказ об убийстве исходит от Зубра, но сам по себе приказ правильный. И месть — это по правилам, это законно. В том, что законно, Сапин Логинова слушался и продолжает слушаться. А в том, что незаконно, повиноваться не станет. На-кася, выкуси! Зря он, что ли, столько сил и средств вбухал в машинку? Машинка существует, ее нельзя вернуть в небытие, она томится в ожидании тех, кому она обеспечит бесплатный проезд на тот свет. Зубр с ментами спутался, вообразил, что может в любой момент все отменить. А отменить-то. он ничего не может. Сильно много о себе понимает!

И, к удивлению спешащих на свой рейс пассажиров, отчебучив обеими руками вульгарный жест, означающий в доступном переводе «А пошли вы все!», Антон Сапин продолжил свой путь. Все с тем же запланированным чемоданчиком.

25 февраля, 11.10. Галина Романова

— Ничего не получилось, — растерянно опустил руку, в которой оставалась еще зажата трубка, Сергей Логинов. — Он меня не слушается.

— Действуйте, Сергей Матвеевич, — нажимала Галя. — Добейтесь, чтобы послушался, или предотвратите покушение другим способом.