И теперь у меня есть те, кто хочет сражаться и умереть за меня. Он неловко пожал плечами. Когда он познакомился с Вороном, Резолютом и Алексией — и с остальной компанией, он доверился им. Он сражался за них и рядом с ними. Рискованные приключения сплотили их.

Но вольники — это другое. Они сейчас с ними не потому, что он Норрингтон. Эти люди слышали его собственные слова и знали о его поступках, и только из-за этого они захотели присоединиться к нему. Он предполагал, что некоторые из них просто ищут приключений. Но чтобы житель Ориозы отказался от маски, одних приключений было бы мало. Как сказала принцесса, причина этого — нечто большее, чем просто внезапный порыв.

Уилл внимательно посмотрел на рыжеволосую принцессу Мурозо:

— Ваше Высочество, теперь я несу ответственность за этих людей?

Она кивнула:

— Да, все верно. Все, что они делают, они делают от вашего имени. Вы будете платить за них, наказывать и вознаграждать их.

— Платить за них? — Уилл оглянулся. — Даже если бы я ограбил королевскую казну, я не смог бы заплатить за них…

— Лорд Норрингтон…

— Пожалуйста, просто Уилл.

— Уилл, вы обязаны платить по тем счетам, что вам предъявят. А Уитли, Линденмир, Норд да и некоторые другие далеко не бедны. Это можно заметить, посмотрев на их коней и экипировку. Увидишь, они позаботятся о себе сами. — Она подняла руку, чтобы остановить ответную реплику. — И несмотря на все то, что вы сказали в присутствии короля Скрейнвуда, королевский дом Мурозо щедро вознаградит вас за все усилия, что вы предприняли, руководствуясь нашими интересами.

Сейс сняла перчатку с левой руки, и на указательном пальце парнишка заметил небольшое колечко. Принцесса передала его Уиллу. Простое золотое кольцо с маленькой камеей.

Уилл хотел вернуть его ей, но девушка покачала головой:

— Вы хотите, чтобы оно было у меня?

— Почту за честь.

— Что ж, оно красивое, но сомневаюсь, что я смогу получить за него достаточно денег, чтобы накормить сегодня вечером моих людей.

Сейс громко захохотала, и Уиллу понравилось, как звучал ее смех. Ее глаза ярко вспыхнули, почти так же, как тогда, когда они впервые встретились. Он запомнил этот взгляд и еще то, как она взяла его за руку. Ему вдруг стало жарко, а на щеках появился румянец.

— Уилл, это кольцо принадлежало матери моего отца. Помимо этого, оно дает право на владение имением на западе Мурозо, недалеко от озера Эори. Доход от него, даже в плохой год, сможет прокормить и дюжину твоих отрядов.

— Я не могу принять его!

— Но вы должны. Ведь вы отдали свои земли, чтобы помочь моей стране, — Сейс улыбнулась. — Теперь это и ваш дом. Не думаю, что это обстоятельство заставит вас сражаться против Кайтрин с большим рвением, однако оно все же поможет сделать вкус победы чуть-чуть слаще.

Уилл улыбнулся и вдруг понял, что принял эту новую страну как свой родной дом. Он снял правую перчатку. И надел кольцо на указательный палец:

— Спасибо.

— Правая рука. Та, что держит меч. Это хорошо.

— Почему?

— Это означает, что вы будете драться. — Принцесса тоже подняла шарф и спрятала подбородок. — Вперед, Лорд Норрингтон, на север, в ваш новый дом. И смерть нашим врагам.

Если бы они совершали переход из Мередо в Каледо в летнее время, то у них было два возможных пути. Более длинное путешествие завело бы их сначала в Вальсину, затем через южные территории Толсина на северо-запад в Каледо. Избрав при этом главную дорогу, они довольно скоро достигли бы конечной цели пути и без особого труда смогли бы найти себе пристанище по ходу путешествия. Пойдя по другому маршруту, они оказались бы сперва в Нарризе, столице Сапориции, а после вышли бы на северную дорогу, ведущую в Каледо. Этот путь хоть и короче, но дороги в Сапориции находились в столь ужасном состоянии, что большинство торговцев вообще предпочитали добираться из Мурозо в Сапорицию по морю, огибая мыс Локллин.

Однако зима лишала любую дорогу каких бы то ни было преимуществ, поэтому их колонна двинулась прямо на север, собираясь срезать путь через Бокагул. На горизонте виднелись высокие горы, покрытые снегами. Когда ветер очищал небо от облаков, можно было заметить, как снег длинными тонкими линиями сходит с остроконечных горных вершин.

Алексия, обмотав шерстяной шарф вокруг лица, нахлобучив шапку на голову, выглядывала из-под тонкой вуали, также защищавшей ее лицо. Вуаль не только уберегала глаза от ослепительно-яркого блестящего снега, но и немного сохраняла тепло. Закутанная в толстые одежды из кожи, съежившись под толстенной мантией, принцесса была похожа на какого-то зверя даже больше, чем ее собственная лошадь.

Она чувствовала холод всем телом и представляла, насколько плохо было Уиллу. Но вор не жаловался, и это удивляло ее. Тот Уилл Норрингтон, которого она встретила в Ислине, обязательно стал бы жаловаться, настойчиво выражая недовольство. Но Уилл повзрослел, и теперь его прежнее ребячество исчезло.

Прошлой ночью Уилл сидел у костра вместе с отрядом из Мурозо; они все вместе пели песни. Он даже сочинил новые слова на старые мелодии. В основу одной из песен были взяты слова стихотворения, которую вор придумал некоторое время назад. Оно рассказывало о битве на равнинах Свойна, о принцессе и Вороне, уничтоживших сулланкири, и мече Маларкекс.

Желание Уилла петь вместе со всеми эту песню поразило Алексию, однако в меньшей степени, чем то, что он согласился взять с собой Кенли и Линчмира. Их присутствие в рядах Братства Вольных Ориозцев также явилось для нее сюрпризом. Сначала Алекс даже подумала, что они были подосланы Скрейнвудом как агенты. Принцесса рассказала об этом Ворону, на что тот сказал, что у Кенли не тот характер, а у Линчмира напрочь отсутствует хитрость, чтобы быть шпионом.

Поразмыслив, Алексия согласилась с мнением Ворона. Она предположила, что Линчмир, должно быть, действительно часто серьезно ссорился с отцом, что его и подтолкнуло покинуть дворец со всеми его удобствами. Линчмир чувствовал себя неловко в лагере и в основном ходил хвостом за Кенли, выполняя поручения других членов команды. Линчмир как-то собрался разжечь костер под деревом, ветви которого прогибались под толстым слоем снега. Жар костра заставил бы снег упасть, и костер потух бы. Но еще до того, как это случилось, Квик неуклюже пролетел мимо и сбил сугроб с веток. Линчмир смутился, но с улыбкой выслушал многочисленные извинения сприта.

Алекс и Ворон удалились в свою палатку, поставленную чуть поодаль от остальных, но все же находившуюся в черте лагеря. Вне зависимости от того, считали ли их брак фикцией или нет, все уважали их право на уединение. И хотя ночи были слишком холодными, чтобы снимать с себя все, они грелись в объятиях друг друга под горой теплых одеял.

Когда они занялись любовью первый раз тогда, на постоялом дворе, все было как-то очень импульсивно и — неловко. Сначала локти постоянно что-то задевали, зубы случайно стукались друг о друга, пальцы путались. Но после каждого такого промаха они улыбались и смеялись, шепча друг другу извинения. И совсем скоро слова стали не нужны. Страстные стоны и обжигающее учащенное дыхание все сказали за них.