– Я тоже стараюсь идти по этому пути. Через месяц я отправляю посольство в горы, но до сих пор не могу решить, о чем я должен просить. Мира и изобилия? Или как заставить людей думать, что я столь же благочестив, как моя супруга?

– Я знаю, о чем будет просить ее величество, – мягко сказала Сифэн.

– При этом она забудет попросить о здоровье для себя. Навязчивое желание непременно родить девочку преследует ее с первых дней нашего брака. Но ради нее я, конечно, тоже молюсь о рождении принцессы.

– А также о вашей роли любовника и супруга.

Император перевел свои красивые глаза на чашку.

– Супруга – да, но уже не любовника. Между нами никогда не было… огня, вроде того, о котором мы читаем в старинных стихах.

– В его взгляде Сифэн прочитала то же томление, что испытывала сама. Их руки, не соприкасаясь, лежали рядом, она чувствовала исходящий от него жар, его энергию.

Но раздался удар гонга, и Император встал.

– К сожалению, мне надо идти. Спасибо за компанию, Сифэн. Наша беседа доставила мне большое удовольствие.

Он медленно поднял руку и коснулся заколки из золота и слоновой кости у нее в волосах. От этого прикосновения она почувствовала покалывание в шее, как от множества острых иголочек.

К своему удивлению, поднимаясь со своего места, она ощущала разочарование. Ей не хотелось уходить от него.

– Благодарю вас, ваше величество, за честь быть приглашенной вами.

Проходя сквозь тяжелые драпировки на дверях, она чувствовала у себя на коже его обжигающий взгляд, ей казалось, что она оставляет позади частицу собственной души.

Но она знала, что очень скоро вернется за ней.

В течение нескольких следующих недель Император призывал к себе Сифэн почти каждый день. Вэй старался прятать ее от людей, ему хотелось, чтобы она принадлежала ему одному; Цзюнь, напротив, пользовался любой возможностью, чтобы продемонстрировать ее окружающим. Видя ее интерес к внешней политике, он начал брать ее с собой на различные советы и обсуждения, и ее удовольствие от участия в них свидетельствовало, что он не ошибся.

Как-то ей пришлось с едва скрываемым изумлением выслушать, как свора высокопарных сановников спорила о том, следует ли снизить налоги на поставляемый в другие страны шелк.

– Существуют способы вырабатывать дешевый шелк. Шелковичных червей кормят листьями ядовитого растения, и от этого они производят больше нитей. Это жестоко, но выгодно, – сказал один из министров. – Нам следует сохранять пошлины на высоком уровне, чтобы получать больше прибыли.

– Но если мы снизим налоги, спрос за границей будет выше, – не согласился с ним другой советник. – Конечно, это всего лишь уловка, и мы, таким образом, сможем поднять стоимость шелка…

– Люди на это не купятся. И мы потеряем деньги.

– В таком случае мы поднимем налоги на шелк у себя в стране и благодаря этому покроем издержки!

Сифэн не смогла сдержаться и насмешливо фыркнула. Все двадцать находившихся в зале государственных мужей возмущенно повернули головы в ее сторону, но Император Цзюнь, затаив в уголках губ усмешку, кивком приказал ей высказаться. У нее складывалось впечатление, что он привел ее сюда, чтобы устроить представление. Ну что ж, он его получит.

– Ваши споры нелепы, – громко сказала она, наслаждаясь видом их вытянувшихся лиц. – Единственно возможная вещь, которую вы должны предпринять, – это повышение пошлин на вывозимые за границу товары. Если вы снизите пошлины где бы то ни было, вы одновременно снизите налоги у себя в стране.

– Ваше величество, – сказал один из советников, делая вид, что не слышит Сифэн, – разумно ли допускать на наш совет посторонних? Мне неприятно задавать вам этот вопрос…

– Тогда не задавайте. – Цзюнь продолжал смотреть на Сифэн.

– Простите, господин?.. – пролепетал вельможа.

– Тогда не задавайте мне вопросов, – отрезал Император, – и дайте ей закончить мысль. Продолжайте, мадам Сифэн.

Она кротко сложила руки на коленях.

– Возможно, я кажусь вам посторонней, господа, но я теснейшим образом связана с торговлей шелком. Я была швеей, – сказала она, повысив голос, чтобы перекрыть гул негодующих голосов, – и я выросла, работая с шелком. Это скользкий материал, он требует специальных навыков и большого мастерства при шитье из него. Вот что я хочу сказать: наши люди лучше всех понимают в нашем шелке. Мы знаем, как с ним надо работать и каким образом придать ему дорогой и привлекательный вид.

Советнику хватило наглости картинно закатить глаза. Его имя Йе, припомнила она, сузив глаза и запечатлевая его облик в памяти. Она разберется с ним позже.

– Какое решение вы предлагаете? – Цзюнь, опустив подбородок, смотрел на нее, как если бы она была одним из его министров. Сейчас в его манере не было никакой игривости, лишь уважительное внимание, и Сифэн увидела, что на других мужчин это произвело отрезвляющее действие, насмешки прекратились.

– Сделайте цены на шелк доступными для наших швей и портных. Укрепите нашу экономику, дав работу беднякам. Если они в состоянии будут покупать больше материи, они принесут больший доход в казну.

Сидящие вокруг стола государственные мужи начали перешептываться, некоторые неодобрительно, другие – неохотно соглашаясь.

Министр Йе фыркнул:

– Это мягкосердечное дамское понимание политики…

– А затем, – переплетя пальцы, продолжила Сифэн, – заставьте их выплачивать более высокий процент от их возросших доходов в казну, как это делают крестьяне. Таким образом, они будут зарабатывать не больше, чем раньше, несмотря на то, что будут больше работать, а мы извлечем из этого выгоду.

В комнате воцарилась тишина.

Император Цзюнь поглаживал бородку.

– Что же касается иноземных купцов, удвойте пошлины. Если люди в состоянии покупать дорогостоящий шелк, они будут состоянии платить сборы. У них не будет выбора, – Сифэн спокойно посмотрела на их потрясенные лица. – У нас имеется монополия на шелк. Согласно императорским законам, перевоз шелковичных червей через границу нашего царства запрещен. Если они не будут покупать у нас, у них вообще не будет шелка.

Локоть Цзюня лежал на спинке ее кресла, его рука была так близко, что она чувствовала исходящее от нее тепло.

– Вы упомянули, что сами когда-то были бедны, – заметил один из престарелых сановников, разглядывая ее лицо. – Неужели вы готовы приговорить людей своего сословия к более тяжелой работе за то же вознаграждение? Это жесткий план.

Сифэн улыбнулась ему нежной улыбкой.

– Мягкость никогда не помогала наполнять казну, министр. Царскую или какую-либо другую.

Пользуясь тем, что комната наполнилась ропотом и спорами, Цзюнь, нащупав под столом ее руку с бешено колотящимся пульсом, стал успокаивающе поглаживать ее большим пальцем.