Время от времени что-то или кто-то появлялся возле окон, вроде бы заглядывал, снова исчезал.

На полусгнившие балки потолка мягко опускался кто-то, сидел, вроде пытался проковырять дырочку между трухлявыми балками.

Под комнатой был когда-то погреб, в него вел лаз, закрытый крышкой с железным кольцом. В подвале тоже кто-то ходил, бормотал, стучал чем-то – вроде как бил палкой об палку.

Комната освещалась тремя свечками, и даже эти свечки вдруг стало заслонять что-то невидимое, но, как видно, и непрозрачное: кто-то ходил и по комнате.

Была идея – почитать молитвы, но молитв никто не знал, даже элементарного «Отче наш». Что характерно, молиться Богу своими словами, просить спасения и помощи у него геологам и в голову не пришло. Господь Бог даже в такой ситуации оставался для них то ли начальником главка, принимающего заявления строго определенной формы, то ли еще одним привидением, только посильнее и посвирепее всех остальных.

Существо в трубе особенно гадостно заухало, похабно захихикало, завозилось, отчего в печь посыпался из трубы всякий мусор.

Под утро раздалось уже знакомое:

– А ты выйди, Вова, выйди! Ты выйди, Саша, чего трусишь?! Выйди! Что ты там сидишь? Мы тебе что покажем! Ты выйди!

Эти тусклые, лишенные звонкости и силы голоса раздавались довольно долго, почти до самого рассвета. Последним перестало возиться и ухать существо в трубе, стихла непонятная ходьба в погребе. Стоит ли объяснять, что геологи не задержались в заброшенной деревне даже лишней минуты. Впереди у них был маршрут, а потом ночевка еще в одной заброшенной деревне, «б». Позади – равнинные места, и в числе прочего – стационар Академии наук и немецкая деревня на Черном озере.

Партия поехала назад, а потом попала в нужные места кружным путем, сделав крюк в полтысячи километров: это я узнал уже осенью от одной геологини, с которой успел познакомиться на стационаре.

Еще одна история связана с известными событиями: Гражданской войной 1917—22 годов и коллективизацией, проходившей в Сибири в 1930—1934 годах.

В 1928 году красными карателями была уничтожена деревня Красные Ключи. Находилась она в пяти километрах от современного хакасского села Кизлас в Аскизском районе Хакасии. В наше время от деревни не осталось буквально ничего. В нескольких местах из каменистой хакасской земли торчали трухлявые обгоревшие столбики – и все. Ни ям, ни развалин (хотя бы развалин печей), ни плодовых деревьев. Буквально ничего – деревня исчезла совершенно бесследно: говорят, коммунисты применяли здесь огнеметы.

По одним сведениям, часть людей успела уйти в горные, не населенные никем районы Саян.

Но только некоторые считают, что Красные Ключи ушли. Другие же информаторы полагают, что уйти никто не успел и, может быть, даже и не собирался. И в любом случае число убитых шло на десятки и сотни.

Истории про «тайные деревни» – особый пласт сибирского фольклора… и не только фольклора. По крайней мере, я был лично знаком с человеком, который как-то попал в такую деревню, но сумел убежать. Да кое-что и видел сам…

Мне очень не советовали ночевать в этом месте и вообще бродить тут после наступления темноты. Рассказы были довольно сбивчивы, но получалось так, что в деревне и в ее окрестностях раздаются крики убиваемых людей, мелькают тени, слышны смех, обрывки разговоров убийц.

По поводу Красных Ключей мне рассказывали историю про некого крайкомовского (или райкомовского?) лектора, читавшего лекции про путь к коммунизму, путеводную звезду КПСС, и, конечно же, про то, что Бога нет. Вот этому деятелю мужики устроили славную рыбалку с обильным употреблением водки, и когда гость прикорнул у костра, сами тихонько ушли. Спустя час или два крайкомовский «научный атеист» примчался весь в мыле и требовал немедленно «попа с кадилом» для искоренения специфики Красных Ключей. А мужики ему чуть ли не хором:

– Так ведь ничего же не бывает?! Галлюцинация у тебя, Иваныч, врача надо…

И «научный атеист», действительно, оказался в очень сложном положении. Я не проверял известия о Красных Ключах, но всякому желающему могу подробно рассказать, как туда можно добраться. История же о «научном атеисте» вполне может и не быть чистой воды анекдотом; зная специфическое чувство юмора сибирского мужика, я не сомневаюсь – именно так они и должны были поступить с приезжим начетчиком.

Истории про «лесного наездника» локализованы в Томской, Омской областях, на юге Ханты-Мансийского национального округа, на востоке Тюменской области. Для меня эти истории интересны еще и тем, что за ними, вполне может быть, стоит нечто более реальное, чем кажется.

Сама история очень проста. Происходит это всегда с человеком, который впотьмах в одиночестве возвращается домой. Когда он проходит мимо крупного дерева, раздается шорох, и на спину идущего обрушивается мягкая тяжесть. Не очень большая, не раздавливающая, но и не маленькая, порядка 2—3 пудов. Тонкие черные мохнатые руки обхватывают человека крест-накрест через плечи, нижняя пара таких же (или почти таких же) конечностей обхватывает поперек живота. Происходит это всегда как минимум в нескольких километрах от ближайшего жилья, и встает дилемма: или самому избавляться от «наездника», или идти «в жилуху», к людям.

Для того, кто слыхал о «лесном наезднике», тут вопрос не стоит: надо как можно быстрее идти к деревне. Освобождаться от «наездника», пытаясь ударить его об ствол или ранить его слепым ударом ножа назад – бессмысленно. При любой попытке причинить вред «наезднику» конечности стискиваются с такой силой, что пресекается и очень не сразу восстанавливается дыхание.

С «наездником» надо идти к людям, стараться не делать резких движений и ничем не вызывать гнева или страха «наездника». «Наездник» исчезает сам, когда путник подходит уже к самым освещенным окнам или если кто-то стоит на улице или выходит из дома. При появлении людей «наездник» мгновенно отпускает захваченного человека и отпрыгивает в сторону. Интересно, что при этом он никогда не отталкивается от того, кто его нес, заставляя терять равновесие, или отбрасывая человека. «Лесной наездник» ведет себя весьма корректно, спрыгивая за спиной человека и мгновенно сигая в заросли папоротника, кустарника или высокотравья: «только зашелестело, а его уже и вовсе нет…».

Точно так же он отпрыгивает, когда до дома или до входа в ограду остается буквально несколько шагов. Некоторые считают, что для благополучного избавления необходимо произнести: «Изыди, Христа ради», но они же описывают, как удирает «наездник» при появлении новых людей и до того, как была произнесена формула, – стало быть, и совершенно независимо от нее.

А может ли «наездник» заставить человека идти вовсе не к дому? Тут мнения расходятся, и нельзя исключить, что попросту те, кого заставили уходить от жилья, уже не могут рассказать о своих приключениях.