невиданно — оголившийся человек в жаркий вечер, в разгар комариного лета, когда без ватника или суконного гуся и нос нельзя в тундре показывать.

Однако Иван Павлович не позволил себе долго упиваться победой. До конца убедившись, что комара нет, он оделся и начал готовить испытание другого препарата. Дело это было по исполнению попроще, поэтому Рогов и отложил его напоследок, но значило оно во всей нынешней поездке несравненно больше, чем только совершенное, мелкое и в общем верняковое чудо.

— Ой, ой, один лекарств мало, разом другой нада! — удивился Зосима. — Этот лекарств харош! Хватит, отдыхай, чай пить пойдем!

— Некогда чаи распивать. Времени мало, Зосима. А насчет «лекарства» что ж тебе сказать?.. То, что мы сейчас пробовали, уничтожает комаров над стадом, часа через два они опять налетят из тундры. Но я привез еще препарат — он отпугивает комаров. Им надо опрыскивать каждого оленя. Полагают, что после опрыскивания насекомые побоятся садиться на животных сутки и больше. Понимаешь, что это значит? Сутки, а то и двое-трое олени смогут спокойно кормиться в самую комариную пору!

— Ям-ям![22] — зашумели пастухи.

Иван Павлович застегнул пиджак, надел шляпу. Вот сейчас и начнется главное. Потом, если по-настоящему ставить опыт, надо испытать препарат на Ямале. Это рядом, можно вскоре туда выбраться. За Ямалом, конечно, север Якутии. Видимо, не раньше будущего года. И Чукотка.

Рогов совсем размечтался. После удачного опыта все показалось близким и осуществимым. И чувствовал он себя по-молодому тревожно, изначально как-то, словно жизнь только открывалась впервые.

Никифор Данилыч, Зосима и Кузя повели ветеринаров от чумов за озеро, в овражек. Еще днем туда специально для испытания отогнали оленей.

С каждым шагом комарье набрасывалось все гуще, и чудеса, свершенные Роговым на тандере, вспоминались уже как сон. Здесь, в низине, комары вились туманом, и олени были покрыты серым шевелящимся пухом.

Расположились в горловине оврага. Иван Павлович достал из рюкзака фляжку, отлил в склянку прозрачную жидкость, пристроил грушу, как в парикмахерской. Вот и все приготовления. Зосима и Кузя привели испуганного хора, держали за рога, не пускали убежать. Валентин Семеныч взял у Рогова склянку, подошел к оленю.

— Позвольте освежить? Чем желаете, «Шипр» или «В полет»?

— Сначала ноги ему «освежите», — попросил Рогов и тут же спохватился: — Погодите, погодите! Что ж мы делаем. Петя, у тебя глаза молодые — сосчитай, сколько примерно комаров на дециметре шкуры. Ноги посмотри, бока, спину, морду. Никифор Данилыч, будь добр — повяжи хору на рога веревочку, чтоб знать, какой обработан.

После этих приготовлений Иван Павлович нетерпеливо и азартно приказал: «Освежай!» Присел на корточки смотрел, как под струей от пульверизатора съеживались и осыпались комары. Опрысканного оленя отвели к кустам и привязали. Рогов поминутно бегал туда смотреть.

— Не садятся, черти! — радовался он на весь овраг.

— Э, Палыч, маленько ночь обожди! Ночь теплый нонче — комара много. Лекарств не поможет, гляди! — поддразнивал Зосима, придерживая нового хора.

— Не каркай. Тоже мне ворон нашелся, — ворчал Рогов. А сам радовался, как удачно и хорошо все складывается. И время для наблюдений остается. Тут пришла ему мысль поехать на опрысканных оленях в соседнее стадо, километров за двадцать, посмотреть, как быки поведут себя в работе. Но это попозже, денька через два-три...

Проснулся Иван Павлович раньше всех. Собрался было к ручью умыться, да свернул к овражку, где оставили вчера оленей. Так и пошел с полотенцем через плечо.

Утро влажное, парное, низкие облака неподвижны, готовы брызнуть мелким дождем, сырая дымка закрыла округу, задернула горы. Комары, неистовствовавшие всю ночь, стали еще злей и прилипчивей. Теплая погода ярила их, доводя до исступления. Ад кромешный. Лучше нет для проверки вчерашнего опыта.

Рогов быстро шел по едва заметной тропке среди травы и березок. Вот и овраг. Спина хора, привязанного арканом, виднелась за кустами.

Чертово волненье... Подхватило, даже сердце зашлось. В грудь точно комар впился — остро и тонко прокололась боль. Ну, чего волноваться? Если б сам препарат придумал — было б понятно. А тут всего-навсего проверка чужого труда. Не удачный — будут доделывать, удачный — очень хорошо... Но волнение не умеришь словами. Да еще эта боль в сердце некстати.

Иван Павлович положил полотенце на кочку, растер под пиджаком левый бок. Глупейшая нерешительность — стоять рядом и гадать, когда надо просто подойти и посмотреть.

Держась ладонью за грудь, он шагнул к оленю. Хор отпрянул к кустам.

— Ты куда... не бойся... не надо бояться... не на... — бормотал Рогов. Он почти вплотную подошел к оленю и внимательно его осмотрел.

Сразу отлегло. И сердцу стало легче. Ни на морде, ни на ногах комаров не было. Подлетали, но не садились. Только на спине копошились. Верно, плохо опрыскали.

Что ж, вполне хорошо. Теперь и волноваться незачем — все ясно. Сердце еще покалывает. Успокоится. Сейчас умыться холодной водой, почаевать, и пройдет.

Над чумом уже тянулся дымок.

Марфа Ивановна и Катя подвязывали полог. Никифор Данилович нагнулся над рукомойником у входа.

— Не садятся, — сказал Рогов вместо «доброго утра».

Вести этой больше удивились, чем обрадовались. Такое отношение огорчило Ивана Павловича, хотя удивление тут было вполне уместно. Он понимал и все же огорчился. Стоило волноваться, хвататься за сердце... Он ждал радости, а получилось, точно фокус показал. Ну и ладно. Сначала все кажется фокусом, а потом привыкают. Радуются редко. Наверное, это старомодно — волноваться, радоваться... Опять нюни, эмоции. Надо трезвей ценить жизнь и работу. Трезвым легче.

— Сегодня осмотр больных, — буднично сказал Рогов Никифору Даниловичу. — Давай всех с копыткой, у кого что еще не в порядке — всех отловим и полечим. Непривитой молодняк — на прививки.

Приготовления невелики — сдвинули несколько нарт, разложили коробочки ампул, баночки с присыпками, инструменты. Вот и все. В деловых мелочах Рогов немного забылся и успокоился, он уже теплей смотрел на ветеринаров и на пастухов, которые со связками арканов, перекинутых через плечо, отправлялись к стаду.

Начинался ёр[23]. Эта работа больше походила на состязание, кто ловчей бросит аркан, скорей поймает нужного оленя. Женщины и ребятишки вышли из чумов посмотреть, да и ветеринары не упускали случая полюбоваться. Потом будет не до этого, а