от тошнотворного черного хаоса, каким Марси видела Море Магии до этого. В том и был смысл. Это была линза Сердца Мира, она превращала путающий беспорядок Моря Магии в облик, который ее мозг мог понять: чистое неглубокое море.

С вершины горы — Марси теперь видела, что она была идеальным конусом без пляжа, только ярко-зеленые джунгли тянулись до волн, как стена — она смотрела прямо на дно океана. Еще и далеко внизу, потому что основание Сердца Мира не спускалось постепенно, как естественный остров. Склон был прямым, как колышек, каменная колонна, которую они видели снаружи. И если это было тут, то тысячи дыр и трещин на песчаном дне океана вдруг стали иметь куда больше смысла.

— Посмотри на все сосуды духов, — сказала она, подойдя к краю плоской вершины горы.

Земля под ярко-синей водой была полной вмятин, между трещинами едва ли было место для камня. Часть дыр была такими глубокими, что вода все еще вливалась, формируя большие воронки, море втягивало в бездонные с виду ямы. С ее места можно было заглянуть в несколько, но воронки были всюду, усеивали бушующее море, как веснушки, до горизонта.

— Ужасает, да?

Марси вздрогнула, повернулась. Широ стоял рядом с ней.

— Я бы сказала: красиво, — сказала она, оправившись. — Это ты хотел мне показать?

— Отчасти, — сказал он, серьезно глядя на бесконечное море. — Для этого Сердце Мира. Наверху все сжато, и это позволяет нам безопасно и легко наблюдать за Морем Магии в полном масштабе.

Сжатие объясняло, почему трещины казались такими маленькими. По крайней мере, не размера гор и озер.

— Это Смертные Духи, да? — она указала на воронки. — Они еще не наполнились.

— Верно, — Широ помрачнел. — Это место создано не только наблюдать, а и защищать. Так много духов поднимается, нам нужна дозорная вышка, чтобы видеть приближение монстров и готовиться нанести ответный удар.

— Монстры? — Марси покачала головой. — Должна ожидать, от вас я такого не ожидала. Я думала, весь смысл Мерлинов — сотрудничество со Смертными Духами.

— Так было, — сказал Широ. — Пока нас не затмили.

Он отвернулся от обрыва, махнул ей следовать за ним. Любопытная и раздражённая, Марси так и сделала, шла за ним по плоскому камню в центр, где Амелия, Призрак и Мирон уже ждали в тени кривой сосны у каменного колодца. По крайней мере, она приняла это за колодец. Пока они приближались, Марси поняла, что ошиблась. Каменный круг высотой до пояса не был колодцем.

Это была печать.

Она была одним куском: большой круглый диск белого камня в три фута высотой и десять футов в диаметре, который лежал на боку под деревом в центре круглой вершины горы. Как все тут, его поверхность была покрыта заклинанием, но, в отличие от листа или камней с поляны внизу, которые просто были частями целого, это заклинание сдержалась в своем круг. Край печати был вырезан, формируя твердую линию, создавая четкую границу между остальной вершиной горы и заклинанием внутри.

Как всегда, она не могла прочесть ни слова, и не только из-за того, что она не знала этот язык. Заклинание на листьях выглядело вполне нормально, но организация заклинания на печати было тем, что Марси еще не встречала.

Оно не закручивалось по кругу, как тауматургические заклинания, и даже не формировало решетку, как заклинание в небе, эти линии — каждая была меньше, чем мелкий шрифт в документе — сплетались между собой, как нити. Результатом был фрактальный узел, который заполнял пространство круглой печати, не оставляя и сантиметра пустого белого камня. Это восхищало, такое чудо могло породить целую школу антропологической магии, потому было так трагично, что сплетённое заклинание было повреждено.

На вершине круга красиво сплетенные линии заклинания были рассечены трещиной толщиной с волосок. В трещине поднялись капли воды, как кровь из пореза бумагой, и капли соединились в тонкую струйку, которая стекала с края печати на плоскую вершину горы и за край. Это была такая мелочь, немного протекала трещина. Но, когда Марси коснулась ее, вода обжигала, как магия снаружи.

— Похоже, Алгонквин говорила не образно, что Мерлины запечатали магию, — сказала она, стряхивая обжигающую воду с пальцев. — Это оно, да? Настоящая печать на магии. Она была права.

— Конечно, она была права, — гневно сказал Мирон. — Думаешь, я бы был с ней, если бы верил в иное?

Марси хмуро посмотрела на него.

— Думаю, ты терпел бы все, только бы стать Мерлином. Но не делай вид, что ты знал все это. Я помню, что ты говорил в закусочной, что даже не знал, что делали Мерлины.

— Я не знал конкретно, — он мрачно посмотрел на нее. — Но мы всегда знали, что люди — единственные виды со способностью менять магический пейзаж. Другие так не могут, и, учитывая, что вся магия мира исторически росла, а не слабела, логично, что это беспрецедентное полное исчезновение было вызвано людьми.

— Не корми меня этим, — рявкнула Марси, указывая на печать. — Ты не мог знать, что тут такое, до этого.

— Я не говорил, что был уверен, — рявкнул он. — Я сказал, что верил. У меня была теория, что засуху вызвали люди. Я подозревал, что древние Мерлины имели некий контроль над тектоническим магическим потоком. Была гипотеза, которая еще и соотнеслась с отчаянием Алгонквин получить своего Мерлина до того, как один возникнет сам. У меня не было доказательств, но, когда возникла возможность, я был достаточно уверен в своих теориях, чтобы рисковать жизнью, пробираясь сюда. И я был прав.

Он опустил ладонь на треснувшую печать.

— Это бесспорно. Магическая засуха, долгий сон духов, потеря наших знаний — все это началось тут. Магия не пропала из-за естественной катастрофы. Это были мы.

Марси смотрела на него в ужасе и потрясении.

— Почему?

— Потому что у них не было другого выбора.

Ответ пришел от Широ, и Марси с отвращением повернулась к нему. Потому что, если ее недавняя жизнь научила ее что-то ненавидеть, то это такие слова:

— «У них не было другого выбора», — повторила она сквозь зубы. — Ты знаешь, как их выбор нам навредил? Сколько мы потеряли? До того, как магия возникла шестьдесят лет назад, люди даже не думали, что магия была настоящей. Все, что мы построили, знание, как делать такое, — она махнула рукой на красивое заклинание на поверхности печати, — это все пропало. Все, что мы знаем о магии сейчас, мы изобретали заново из ничего!

— Но вы это сделали, — сказал шикигами. — Потому что вы не пропали. Человечество пережило смерть магии, но ты задумывалась,