– Ага. Крутое.

– А помнишь, у того парня рука ожила и давай его херачить чем попало, а он такой…

– Так что по поводу Тани? – перебил Джереми.

– А, ну, значит, сижу такой в темноте, смотрю эту хренотень и дрожу от страха. А Таня только месяц как из больнички. Мы мотались по округе, искали тех говнюков, что ее обработали. Нас тогда было мало: она с Нейтом, я да Самсон; и знали мы только, что какие-то бомжары порезали ее «розочкой от бутылки». Это ни для кого не было секретом. Даже в газетах писали. Но всего мы не знали, что они там с ней проделывали. Нейт знал небось, но виду не подавал. Пообщались, короче, с кучей бомжей, а тех пидарасов так и не нашли. Нескольким прописали люлей и заставили свалить из города. На том и успокоились.

– Успокоились? – Джереми сел. Кожа на спине буквально пылала. Понимая, что почти наверняка обгорел, он взял рубашку, отряхнул с нее песок и накинул на плечи.

– Нейт так решил. Он смысла не видел, понял, что нам все равно не найти тех мразей, порезавших Таню. Да мы, по чеснаку, все думали, что те уж давно смылись подальше.

Джереми кивнул:

– Итак, ты смотрел «Зловещих Мертвецов». А что потом?

– Короче, приспичивает мне поссать, останавливаю фильм и топаю в тубзик. Один у нас на первом этаже, ну, знаешь, рядом с гостиной. Там еще нет ванны. Только душ, точнее душевая кабинка. Стою, значит, спиной к этой самой кабинке, пытаюсь заправить своего питончика обратно в пижаму, как вдруг слышу – душевая занавеска поехала. Первое, что мне захотелось сделать, так это заорать благим матом да драпануть оттуда во все лопатки… Но обернулся. Смотрю, Таня. Прикинь, стоит в душевой кабинке голышом, а в руке – мясницкий нож!

– Мясницкий нож?

– Бля, мужик, я знаешь что тогда подумал? Я подумал: мне капец. Она спятила, и будет из меня разделанный гусь.

– Боже, – пробормотал Джереми.

– Только она не набросилась на меня. И ни словечка не произнесла. Стоит, глаза таращит, а затем как давай водить лезвием по своим шрамам. – Ковбой покачал головой. Он смотрел на Джереми, но создавалось впечатление, будто он видит перед собой Таню. – Просто водила лезвием, понимаешь? Не сильно, чтобы не порезаться. И очень медленно. По всей длине, от соска и до самой киски. Бля-а… Большей дичи в жизни не видел. – Наконец его взгляд снова прояснился. – Как тебе это нравится, Герцог? Видал такое когда-нибудь?

– Нет.

– Вся такая загорелая и…

– А что было потом? Давай рассказывай!

– Ага, лады, так вот, стоит она и выделывает эти штучки с ножом. А потом вдруг говорит: «Вот что они со мной сделали, Ковбой. И это еще цветочки». И выкладывает всю правду-матку. Во всех подробностях, что они там с ней вытворяли.

– Да, она и мне рассказывала.

– А потом и говорит: «Они должны заплатить. Ты поможешь мне заставить их заплатить?» Я пытаюсь напомнить ей, как долго мы их искали, и ни хрена, а она прикладывает лезвие к губам, помолчи, мол. «Все они хороши, – говорит. – Если бы не те трое, это сделали бы трое других. Любой из них на такое способен. Все они – зло. Все должны заплатить». Сдается мне, смысл в этом есть. Не знаю. А тогда только башкой кивнул. Спорим, ты сделал то же самое?

Джереми кивнул.

– В общем, я пообещал, что буду охотиться на троллей вместе с ней хоть до Второго пришествия, коли ей того хочется. Тут она схватила меня за руку и втащила к себе в душевую кабину. Я уж подумал, что питончика ждет работенка, но тут она подняла свой мясницкий нож и поднесла к моей руке. – Подняв правую руку, он указал на небольшой бледный шрам на запястье.

Джереми в ответ поднял свою и показал Ковбою крошечный след от лезвия бритвы.

– Не особо большой порез, – отметил Ковбой. – Хотя зрение у меня сейчас не очень.

– Тем не менее кровь была.

– Ну вот, и мне она такой же примерно сделала. А потом порезала себя.

– Внизу?

– Да, прямо там.

– И ты прижал туда свою руку.

– Мамой клянусь! Засунула мою руку прямо себе промеж ног и говорит: «Теперь твоя кровь во мне, а моя в тебе. Мы кровные возлюбленные. Не кровные братья, как это называют индейцы, а кровные возлюбленные».

– То же самое она сказала и мне. И много чего еще. А что было потом? Ты занялся с ней этим?

Ковбой вытаращил глаза:

– А ты?

– Нет.

Он облегченно вздохнул:

– Я тоже. Но она намекнула, что все возможно, ежели я буду с ней в ее борьбе с троллями. Не знаю, взаправду ли это она. По крайней мере ничего такого не было.

– Но ты ведь не думаешь, что это просто ложь?

– Как знать? Я все жду. Может, я себя еще не проявил как следует.

– А она не занималась… этим… с кем-то из остальных парней?

– С Нейтом. Но я думаю, они делали это и раньше, так что это не то, что договор. А если у нее что-то с кем-то и было, я о том ни сном ни духом. Но я знаю, что «кровную любовь» она со всеми крутит.

– Может, она не занималась этим из-за Нейта?

Ковбой усмехнулся:

– Кому что, а вшивому – баня. Надеюсь, ты прав, и скоро нам обломится.

– Теперь, когда Нейт вне игры.

– У Нейта, видать, совсем шарики за ролики заехали, раз ушел от такой девчонки. Знал же, как мы все ему завидовали, а просто взял и кинул ее. Только потому, что всрался после убийства чертова тролля.

– Да, – сказал Джереми.

А сам подумал: вовсе не из-за этого. Но тебе я черта с два расскажу.

Это была его тайна. Его, и только его.

Никто не расскажет Тане правду о девушке с банджо. Никто, кроме него.

– Так мы встречаемся сегодня ночью? – спросил он.

– Да по-любасу, Герцог. Время и место те же самые.

Как же долго ждать, подумал он. Слишком долго. Я должен рассказать ей обо всем немедленно.

– Ты посмотри, какие люди, – сказала Джоан. Судя по тону, встреча с этими мальчишками ее не слишком обрадовала.

Вслед за ней Дэйв подошел к ребятам. Те о чем-то оживленно болтали, жуя корн-доги. Джоан остановилась прямо перед ними. Сперва они испугались, но потом выдавили напряженные улыбочки.

– Ну, как ваши дела? – спросила она.

– Все путем, – отозвался парень в ковбойской шляпе. Одна сторона его головы была забинтована. Он был в одних плавках, будто специально выставляя напоказ покрывающие его тело раны. Они выглядели довольно свежими и напомнили Дэйву собственную, которой он любовался сегодня утром в зеркале.

– Я бы хотел поблагодарить вас, – сказал паренек Джоан и перевел взгляд на Дэйва. – И вас тоже. Мне б крышка, кабы не вы…