Хотя Тренчер был стар, Люк сразу заметил его сходство с Воном – сходство, которое сильно его нервировало. Люк быстро шагнул к камере и помог извлечь тело.

– Черт, уходим отсюда, скорее, – заторопил он друзей.

Двигатели челнока уже завыли, пол вибрировал под ногами. Если они не поспешат, судно взлетит вместе с ними и Тренчером. Голое тело старика было скользким от химических препаратов, и потребовались усилия всех троих, чтобы вытащить его из челнока на лед. Тонкий вой двигателей усилился до рева, и едва Мишель выпрыгнула из шлюза, корабль начал подниматься. Джейсон схватил девушку за руку, чтобы она не упала, и они побежали, бесцеремонно волоча тело Тренчера по льду, а из-под брюха челнока снова вырывался перегретый пар. Судно на глазах людей взмыло в небо, дверь шлюза автоматически закрылась, и челнок, набирая высоту, вернулся к первоначальной траектории полета.

– Не забудьте, – напомнил Люк, – теперь мы храним строгое радиомолчание. Если дома кто-нибудь попытается связаться с нами и мы ответим, наши координаты вычислят. Это понятно?

Остальные кивнули. Надо одеть старика, не то он замерзнет до смерти за считанные секунды, подумал Люк, потом вспомнил: все они – и Сэм, и его братья – продукты генной инженерии. Они уже не люди, а что-то другое. Они не умирают.

Тренчер все еще был без сознания – яростный град хлестал по голому телу. Люк и Мишель приподняли его, а Джейсон бросил свой рюкзак на снег и достал спальный мешок и термопростыни. Пусть старик неуязвим, но зачем подвергать его лишним мучениям? Потом они стали ждать.

«Ну, давай же, давай», – подумал Люк. Текли минуты, долгие, напряженные, но ни у кого из друзей не было ни желания, ни сил что-нибудь говорить. Мэтью уже должен был прилететь. А в долине по-прежнему свистел ледяной ветер.

«Его нет». Люка начала захлестывать паника. Он постарался не выдать своего облегчения, когда через несколько минут еще один челнок упал с неба и сел в сотне метров от них. Невозможно было увидеть, кто им управляет, но это мог быть только Мэтью. Это должен быть Мэтью.

Они потащили вялое тело Тренчера к ждущему судну. Тем временем шлюз открылся, и Мэтью выпрыгнул на лед.

Внеся Тренчера внутрь, они положили старика на диагностическую кушетку, и вчетвером смотрели, как медицинский блок челнока взялся за дело. У него кожа как лед, подумал Люк, а ведь они пробыли на морозе всего две минуты. Обычный человек, лишенный защиты в такой среде, за это время погиб бы. Но грудь Тренчера уже поднималась и опускалась с большей регулярностью, веки начали подергиваться, губы зашевелились. Люк взглянул на своих друзей, чтобы увидеть выражение их лиц.

«Вот так-то, – подумал он. – Судя по их виду, они не меньше меня испугались».

Ким

Такого Ким никогда еще не видела. Она знала, что Винсент умер. Но то, что сделал Элиас для его оживления, не имело ничего общего с известной в галактике медициной. Это действо наполнило Ким странным, почти сверхъестественным страхом. Винсент действительно умер, умер на руках у Элиаса, предсмертный хрип вырвался из его горла, жизнь покинула его навсегда. Его лицо разгладилось, превращаясь в маску.

А потом он вернулся.

Ким была рационалисткой. Все должно иметь разумное объяснение. В крошечной Хелласской колонии, где она родилась, нередко случались разрывы и обрушения туннелей. Ким по собственному неприятному опыту знала, как выглядит труп. Когда видишь подобную трагедию, труп перестает быть тайной.

Возможно, существовали методы для оживления мертвых через секунды или даже минуты после видимой кончины, но Ким не верила, что эти методы могут обладать такой… галлюциногенностью. Что они способны вызывать то глубокое чувство страха, какое охватило ее, чувство почти инстинктивного ужаса из-за присутствия чего-то. Ким почти поверила, что видела силуэт, мерцающий в воздухе. У нее возникло жуткое ощущение, что она стоит на краю чего-то огромного, глубокого и непознаваемого, что можно было бы увидеть, если хорошенько прищуриться.

Веки Винсента затрепетали, показывая белки глаз. Его грудь снова задвигалась, неровно, в первый раз за много минут. К этому времени колонна, в которой ехал их фургон, давно миновала лесную опушку. Теперь они катили по широкой травянистой равнине.

Элиас посмотрел на Ким, пожал плечами.

– Ему становится лучше.

Женщина не смогла сдержать дрожь в голосе:

– Я знаю, когда человек мертв. Винсент был мертв.

– Значит, недостаточно мертв, – ответил Элиас с чуть заметной усмешкой. – Я же сказал тебе, что надо мной экспериментировали.

Ким сглотнула.

– А больше ты ничего не хочешь мне сообщить? Про общение с дьяволом, например?

– Ну, можно и так сказать.

Даже в полосатой темноте фургона Элиас почувствовал, что выражение ее лица стало ледяным.

Сэм Рой

– Это твоих рук дело?

Плеть рассекла спину Сэма, нанося свежие раны. Красная человеческая кровь заблестела под солнцем Каспера. Ледяной ветер дул с горных вершин, обжигая кровоточащие края новых ран.

– Я знал, что это случится, – выдавил Сэм. – А ты не знал? Он замычал, сжимая губы, когда снова опустилась боль.

Его пальцы царапали камень, и снег, и землю, сухожилия под ободранной кожей выпирали как стальные струны, почти лишенные плоти.

Тяжело дыша, Вон на минуту остановил наказание.

– Не думай, что мне не известны твои замыслы! – прорычал он. – Ты хочешь все погубить. Но цель, стоящая перед нами, – это цель самого Бога. – Вдруг интонация у него сменилась, стала почти умоляющей. – Сэм, зачем ты восстал против меня?

Сэм Рой что-то пробормотал, что само по себе было странно, ибо вот уже много десятилетий он ничего не отвечал Вону, чтобы не доставлять ему удовольствия. Сэм слышал, как Вон ходит где-то у него за спиной по краю утеса.

Вон снова приблизился.

– Еще не поздно. Скоро мир будет наш: свежий и чистый от грехов старого. Мир Бога. Я могу простить тебя, Сэм. Когда-то ты был моей правой рукой. Ты был моим братом.

Сэм как-то нашел в себе силы повернуться и затуманенным взором посмотреть на Вона, чья плеть в опущенной руке касалась разбитой земли.

– Все кончено, Эрнст. Ты не способен видеть то, что вижу я. Ты прав: нам следует работать вместе. Но… но не ради уничтожения целого мира. Это не план Бога, Вон. И это никогда не было моим планом. Речь идет о гораздо более важных вещах, Эрнст, поверь мне.

И Сэм едва не рассказал ему. Было так трудно не поделиться тем, что он знал и о чем лишь немногие могли бы догадаться. Все эти годы Сэм спрашивал себя, существует ли способ увеличить ту силу, что уже находилась в нем, и все это время этот способ был прямо здесь.