– Уж не хочешь ли ты перевербовать меня, Лески?

– Ну что вы! Такие, как вы, не продаются! Такие, как вы, предпочитают умереть за Родину, невзирая на то что их собственная власть нещадно разворовывает и губит эту Родину! Вот кто ваш первоочередной противник, подполковник! Ваши же зарвавшиеся чиновники! А перевербовка? Нет! Она, к сожалению, не для вас!

Лески улыбнулся.

Пашин приказал:

– Вперед в салон, идеолог высокой нравственности!

В 10.02 «Як-40» вновь поднялся в воздух, резко набирая высоту. И уже спустя двадцать минут внизу раскинулась голубая гладь моря. Каспий!

Григорию стал понятен замысел пилотов. Они решили войти в акваторию Каспийского моря на стыке границ России, Азербайджана и Туркмении. В этакую нейтральную полосу. Минут через сорок за туркменским Красноводском, или теперь городом Туркменбаши, «Як-40» повернет влево и пойдет над отрогами Копет-Дага, ближе к Ирану. И вновь самолет будет балансировать то на этой, то на той территории, что не замедлит сказаться на системах ПВО обоих государств. Туркмены посчитают, что нарушитель над иранской территорией, персы – что над туркменской. А тем временем, достигнув района Кушки и уйдя вправо, самолет окажется уже над Афганистаном. И не нужны никакие согласования с войсками ПВО. Все просто как дважды два. Интересно, над Россией этот лайнер был под контролем с земли или наши зенитчики и локаторщики его тоже прохлопали? И все же будем надеяться, что наша славная ПВО вела нарушителя, имея соответствующие инструкции руководства антитеррористической Службы. Иначе как-то грустно получается.

Лайнер между тем следовал по маршруту, точно просчитанному подполковником спецназа. Как только отошли от моря, слева появились туркменские истребители. Но они никаких мер не предпринимали, лишь прошли параллельным курсом и скрылись в синеве совершенно безоблачного южного неба. Иранская авиация себя не обнаружила. Да и вообще, персы слабо охраняли свою границу, передав функции пограничников отвесным скалам и бездонным ущельям грозных и непроходимых горных массивов. В принципе, правильно делали.

Лески получил сигнал от командира экипажа. Через полчаса поворот направо и снижение. Прибытие в пункт назначения приблизительно в 11.55 местного времени. Хорошо, что группа прибывает в район применения в полдень. Где-то до четырех часов местная жара особо не достает, хотя пригревает неслабо. Но вот с 16 и до 21 часа наступает настоящее пыльное пекло. Не всякое оружие выдержит режим интенсивного ведения огня при температуре в 50 с лишним градусов на солнце. Да и в тени она ниже всего на пару-тройку делений термометра.

«Як-40» наклонился вперед, что означало – пилоты, совершив маневр разворота, начали снижение.

Примерно через полчаса шасси белоснежного «Як-40» коснулись бетонки когда-то – в восьмидесятые годы – советского военного аэродрома. Сейчас это был афганский аэродром. Вернее, то, что от него осталось. Но он функционировал и по всем правилам сумел принять «Як-40».

После короткой пробежки лайнер замер на самом конце взлетно-посадочной полосы. Затем, взревев двигателями, двинулся влево на боковой проезд. Развернулся, вновь остановился рядом с площадкой, на которой красовался истерзанный работяга «Ми-8» ядовито-желтого цвета модификации МТВ, что означало пригодность этой винтокрылой машины к использованию в условиях жаркого климата и высокогорья. В принципе, это была новая модель. Следовательно, вертолет был из арсенала Ахмад-шаха Масуда, активно получавшего военную помощь в его борьбе с чумой талибана. Хвост лайнера раскрылся, трап опустился. Группе пора было покинуть самолет. И Лески поднялся первым. Он и должен был выйти первым с Бриджем, однако место Эшли занял Пашин, который перед выходом обратился к британцу:

– Наступил момент истины, Лески! Считаю необходимым еще раз предупредить. Какие-либо непонятные мне движения, жесты, фразы, и ты – труп.

Британец спокойно посмотрел на командира спецназа:

– Как это у вас говорится, не надо перетирать перетертое? Так?

– Так, Лески, так!

– Правильно говорится! Пора на выход. Вас прошу держаться на удалении. Когда я разговариваю с людьми заказчика, никого рядом быть не может, даже ближайших помощников. Учтите, подполковник, эту немаловажную деталь!

– Я учту ее, капитан! – И, обернувшись к подчиненным: – Выполнять приказы наемника. – И поправился: – До тех пор, пока в дело не вмешаюсь я!

Лески спустился по трапу.

К нему подошел бородатый, облаченный в национальные одежды пуштун. Он поздоровался:

– Ассалам аллейкум, господин Лески!

– Ва аллейкум, уважаемый! Как мне называть вас?

– Просто Мехди.

– Ассалам, Мехди! Эта ласточка, – британец указал на вертолет, – как понимаю, по нашу душу?

– Вы совершенно правы. Прикажите своим людям занять место в вертолете! Господин Гурбани с нетерпением ждет вас!

– Это хорошо, Мехди! Вы будете сопровождать нас?

– Нет! У меня дела в Баграме. Да и нет никакой необходимости в сопровождении. Пилоты прекрасно сделают это и сами!

– Конечно! – Лески повернулся к группе спецназа и отдал команду: – Всем на борт! Надеюсь, ничего в салоне авиалайнера не оставили? Оружие проверю лично!

Офицеры отряда «Скорпион» молча поднялись в десантный отсек ядовито-желтого «Ми-8».

Пашин вновь занял место рядом с Лески.

Наемник спросил:

– Действовать собираетесь с ходу, как только «вертушка» коснется земли?

– Допустим, и что?

– Если думаете для отхода использовать вертолет, то экипаж придется уничтожить! В ближайшей охране Гульбеддина, к которой относятся и пилоты этой машины, сплошные фанатики. Их стволом не испугаешь. Идут на смерть так же легко, как мы, европейцы, пить пиво!

– Я учту это!

– Да уж учтите, господин подполковник, а также учтите, что в кабине пара автоматов.

Пашин кивнул головой.

Полет продолжался недолго.

Ровно в час пополудни шасси вертолета коснулись щебеночной площадки, окаймленной побеленными гладышами горных пород. Через иллюминатор было видно, что у ворот большого каменного дома, ожидая, пока осядет пыль, поднятая несущим винтом вертолета, стояла свита почтенных, но вооруженных автоматами людей, а посередине сам Гульбеддин Гурбани в расшитом серебряной и золотой ниткой синем восточном халате. Для подготовки группы к штурму у Пашина было не более минуты. Поэтому, как только винт сбросил обороты, подполковник приказал:

– Ворон, в кабину! Пилотов в минус!

Капитан Воронцов, достав из раскрытой сумки бесшумный «ВАЛ», рванулся в кабину. Оттуда послышались хлопки и легкий вскрик. Пашин в это время защелкнул наручники на руках Лески. То же самое с Бриджем сделал Глебов.