«Ах, Дункан! Увижу ли я тебя когда-нибудь еще хоть раз?»

Эта мысль пришла в голову Элизабет неожиданно и засела там так глубоко, что у женщины перехватило дыхание от суеверного страха: не накликать бы беды. В конце концов, наихудшее может случиться лишь потому, что она допускала его вероятность!

Олег схватил большой деревянный молоток, которым он крепко забивал паклю в швы. Глухие единичные удары отзывались в ушах Элизабет, словно сама судьба настойчиво намекала, что от нее не уйти.

– Мамочка, смотри, корабль плывет!

Джонни выронил металлический инструмент и пробежал вдоль пляжа, чтобы лучше рассмотреть судно. Это был корабль, который Элизабет заметила с холма, – довольно захудалое маленькое двухмачтовое судно с грязными парусами.

– Джонни! – громко крикнула она и бросилась за малышом, затем подхватила его на руки и приготовилась как можно скорее бежать к дому Перье.

Страх перед Артуром Говардом все время таился у нее внутри. Несколько недель после их прибытия Элизабет вовсе не помнила о нем, и вот теперь страх вылез наружу. Женщина задавалась вопросом: на что может пойти Говард, чтобы отомстить ей? И всякий раз сама себе отвечала, что этот человек ни перед чем не остановится. Говард мог сделать отмщение целью своей жизни: он это ясно доказал, тщательно спланировав ужасную резню.

У Элизабет внутри все сжалось, когда она представила, что он сотворил с индейцами и, возможно, с Ценой. Артур Говард подходил ко всему планомерно и обдуманно. Здесь он не стал бы запугивать людей грубой военной силой, как на Доминике. Гваделупа принадлежала французам. Его бы вышвырнули отсюда, применив оружие; к тому же о его ничтожности здесь были уже наслышаны. Нет, Говард воспользуется эффектом неожиданности. Он проникнет на остров тайно и, возможно, отправит вперед разведчиков. Например, на таком неприметном, безобидном одномачтовом судне, как эта посудина, которая только что вошла в гавань.

Элизабет сразу же стала ругать себя за пугливость. Здесь никто не сможет сойти на берег незамеченным: его тут же увидит вся деревня.

– Опусти меня на землю, мамочка! Я хочу посмотреть на лодку!

– Сейчас. Подожди еще немного.

Элизабет посадила Джонни себе на колени и ладонью прикрыла глаза от солнца, наблюдая за тем, как кто-то из команды швартует судно к причалу. Что-то в осанке этого человека, в его движениях показалось Элизабет знакомым. Она затаила дыхание.

– Мамочка, поставь меня на землю!

Джонни начал барахтаться в ее руках. Элизабет рассеянно опустила сына, а сама медленно направилась к причалу. И вдруг бросилась туда сломя голову. Она бежала так быстро, как только могла, подхватив длинные юбки обеими руками и не обращая внимания на любопытные взгляды деревенских жителей, которые, остолбенев, останавливались, когда женщина пробегала мимо них.

– Уильям! – крикнула она. – Уильям!

Он тоже уже заметил ее и пошел навстречу, а когда приблизился, Элизабет бросилась в его распростертые объятья, совершенно не задумываясь о том, прилично это или нет.

– Уильям! О господи! – Она всхлипывала и смеялась одновременно, когда он крепко прижал ее к себе и закружил.

Элизабет почувствовала надежную силу Уильяма, тепло его тела, прикосновение его колючих щетинистых щек. Сердце женщины забилось от радости. Искренний восторг от новой встречи оказался таким восхитительным чувством, что ей на глаза навернулись слезы. Расплакавшись, Элизабет прильнула к Уильяму и обняла его, а он так пылко прижал ее к себе, что у женщины хрустнули ребра.

– Прости.

Он нехотя ослабил объятья, чтобы насмотреться в ее глаза.

– Лиззи! Господи, как же я рад!

– А я-то как рада! – Она улыбалась ему сквозь слезы.

Элизабет рассматривала знакомые черты. Узкое выразительное лицо, добрая улыбка, нежный взгляд… Он крепко взял ее за руки и посмотрел ей в глаза, затаив дыхание.

– Как ты меня здесь нашел?

– Сначала я отправился на Доминику. Там мне пришлось очень долго расспрашивать одну недоверчивую вдову, пока она наконец-то не решилась мне сказать, где ты скрываешься. Эта мисс Джейн – настоящий крепкий орешек.

– Да, она немного похожа на заботливую наседку. Всех нас считает своими цыплятами. Она рассказала тебе об ужасном человеке, который посягал на нашу жизнь?

Не дожидаясь ответа, Элизабет продолжала взволнованно тараторить:

– Я оставила у мисс Джейн сообщение для Дункана, но о том, что ты можешь там появиться, я, конечно, не подозревала. Как ты догадался, что меня нужно искать именно на Доминике?

– Я получил письмо от Анны. Из Англии. Элизабет…

Его лицо помрачнело, и женщина испуганно отпрянула.

– Письмо от Анны? – Ее голос срывался. – Что… о господи…

Элизабет вздохнула и последние слова почти выкрикнула:

– Что она написала? Что с Дунканом… он…

Она не могла произнести этого вслух: у нее в горле словно все одеревенело. Женщина смотрела на Уильяма, ее сердце бешено колотилось.

– Анна написала, что его тяжело ранили. Больше я сам ничего не знаю.

Утешая Элизабет, он крепко обнял ее за плечи.

– Возможно, Дункан уже давно поправился.

Элизабет задрожала. У нее подкосились ноги, и если бы Уильям не подхватил ее, то она бы упала.

– Когда было написано это письмо? Ты привез его с собой? Я могу его прочесть?

– Конечно. – Очевидно, он предполагал, что она его об этом попросит.

Уильям быстро вытащил листок из сумки на поясе и протянул его Элизабет. Буквы расплывались у нее перед глазами. Она долго смотрела на строчки, которые подтверждали самые худшие ее опасения:

«Сегодня посыльный, которого я отправила в Лондон, принес удручающее известие о том, что Дункан находится между жизнью и смертью. Посыльный сообщил, что дела его плохи…»

Ее взгляд скользнул в начало письма. Там стояла дата… Сколько же недель прошло с того момента? К своему стыду, Элизабет не смогла сосчитать и спросила об этом у Уильяма, но и тут он сразу же ответил ей, словно предвидя ее беспомощность.

– Прошло ровно десять недель, – произнес он.

Элизабет принялась считать. Десять недель… Тяжелое ранение могло надолго приковать ее мужа к постели. Наверняка понадобилось много времени на выздоровление. Но вполне возможно, что Дункан… Ее мысли путались, словно попав в парализующую пустоту. Точно так же можно было предположить, что Дункан не пережил этого ранения.

Дункан Хайнес – пират. У него была опасная жизнь, он часто выскальзывал из лап смерти, словно кошка с девятью жизнями. Его тело было изрезано шрамами, и каждая из этих ран могла стать для него фатальной. Снова и снова Дункан бросал вызов судьбе и всякий раз выходил сухим из воды. Но запас везения тоже имел свой предел, даже у Дункана. «Выживают только победители», – это была его житейская мудрость, почти девиз. Но в конце концов, возможно, он проиграл.