— Эти варвары осмелились напасть на священное место! Мы теперь знаем, что они не остановятся ни перед чем и могут совершать самые страшные злодеяния! Кем же должен быть их наставник? Только демоном, который пытается уничтожить Древо Жизни!

— Чудовище осмелело и выползло из тьмы! — прибавил Секари. — Это доказывает, что оно чувствует в себе силы идти в наступление. В Кахуне, как и здесь, оно чуть было не одержало победу. Нам нужно предпринять надлежащие меры, чтобы предупредить его новые атаки!

— Вы действительно в этом уверены? — спросил Царский Сын.

— Увы! — подтвердил в конце своего рассказа Хнум-Хотеп. — Сепи умер.

Ни Секари, ни Икер не могли сдержать слез. Разве генерал — осторожный и тонкий тактик — не выходил всегда победителем из самых трудных ситуаций?

— Нубийские грабители никогда не смогли бы подстроить западню моему учителю, искусному воину! — сказал Секари. — А демонов пустыни он всегда побеждал, потому что знал магические заклинания, способные их остановить или отправить назад в их палящую пустыню. Убийца Сепи — это, разумеется, царь тьмы!

— Тот же разрушитель, который покушается на Древо Жизни, — предположил Икер.

Секари сжал кулаки.

— Ты тысячу раз прав! Он хотел помешать генералу найти целительное золото! Но это значит, что чудовище бродит повсюду!

— Пусть только боль не приведет тебя к ошибке! — вздохнул визирь.

— Сепи меня научил всему. Без него я не смогу жить.

— Ты слушал его лекции по иероглифике? — спросил Икер.

— Нет. Он учил меня на практике. Письмена я изучал на песке; знаки могущества были прожиты мной на опасных тропах, в борьбе с дикими зверями и разного рода разбойниками. Сепи мне ничего не прощал, но он дал мне оружие для защиты.

Великий Казначей Сенанкх попытался утешить брата по Золотому Кругу Абидоса. Но ему, как и всем остальным, было понятно, что Сепи никто не заменит.

— Вы с Икером прекрасно действовали в Дашуре. Генерал был бы доволен тем, что вы совершили. По требованию Джехути меры безопасности теперь значительно усилены. В настоящее время поселению ничто не грозит.

— Дашуру — возможно, а Мемфису и другим городам? — спросил Икер. — Бандиты могут напасть в любое время и в любом месте!

Ни визирь, ни Великий Казначей не возразили юноше.

— Мы потеряли одну из наших опор, — сказал Секари. — Покажем же себя достойными его.

Собек был настроен враждебно.

— Сожалею, Царский Сын, но вынужден тебя обыскать.

— К твоим услугам.

Учитывая, что перед ним стоит такая высокопоставленная персона, начальник всей стражи царства лично исполнил эту обязанность.

— Можешь входить.

Собек открыл дверь в кабинет Сесостриса.

— Все в порядке, Великий Царь. Желаете ли вы, чтобы я остался в комнате?

— Иди к себе, Собек.

На коленях монарха, сидящего в позе писца, лежал развернутый папирус.

Икер сел напротив и принял такую же позу.

— Собек ненавидит меня.

— С его точки зрения, ты еще не доказал свою невиновность и верность государству.

— Я постараюсь его переубедить.

— Это часть того, что выпадет на твою долю, сын мой.

— Результаты моих расследований мало что дали. Я нашел акацию Нейт, но дерево было сожжено. Я отыскал морскую верфь, где строили «Быстрый», но не получил сведений о его заказчике. Наконец, я способствовал тому, что азиатам помешали захватить Кахун и Дашур, но мне не удалось арестовать двух главных лидеров — Бину и Ибшу.

— Что ты о них думаешь?

— Ибшу я считаю безжалостным убийцей. Он точно выполнит любой приказ, даже если это будет стоить ему жизни. На Дашур напал именно он. И он не стал ввязываться в сомнительный бой. Именно это отношение к военным действиям и беспокоит меня. Ибша сохранил своих людей для будущих операций.

— Не он ли — главный вожак?

— В Кахуне он подчинялся Бине.

— Неужели эта женщина командует всеми восставшими?

— Она безжалостна, полна ненависти и хитра. Она — фурия, наделенная огромной способностью наносить вред. Ее ничто не заставит отклониться от цели, поставленной перед ней ее руководителем, — завоевания Египта азиатами.

— Эти слова заслуживают внимания, — признал Сесострис. — Но факты с ними не согласуются. На сегодняшний момент в Сирийской Палестине нет ни одного вождя племени, способного наносить по нам удары. Иначе бы генерал Несмонту обязательно предупредил меня.

— Разве этот ползучий мятеж не напоминает пересохшее русло реки? Большую часть года русло остается сухим. Но после нескольких обильных дождей оно превращается в опустошающий поток. Бина и Ибша, возможно, укрываются в Мемфисе, где их сторонники обосновались уже давно. Именно здесь, в столице, они и рассчитывают нанести главный удар. И остается одна загадка: тот переодетый стражник, который пытался меня убить. Он же не был азиатом! Тогда кто отправил его? Тайные египетские силы, которые полны решимости нанести вам вред?! Если все эти силы соберутся в один кулак, противник станет опасным. Разве не доказал он свою силу, убив генерала Сепи?

Сесострис согласился с доводами Икера. Ни одна из недавних драм не выглядела случайной. Они были связаны и имели своей целью погубить Древо Жизни.

— Икер, какие бы ни предстояли тебе испытания, я всегда буду рядом, чтобы помочь тебе исполнить твое предназначение, которое тебе пока неизвестно.

Молодой человек был поражен.

Фараон только что — слово в слово! — произнес слова того последнего послания, которое своему ученику написал старый писец из Медамуда!

— Великий Царь, я...

— Отдохни немного. Слишком сильное напряжение не способствует ясности души.

Нос-Трубой служил уже больше двадцати лет. Он был примерным стражником, ненавидел грубость и исполнял свою службу строго, но гуманно. Он восхищался Собеком, но считал, что тот порой слишком суров. Ведь важно, чтобы мемфисцы тебя любили, а не только боялись? Исполняя свою должность, Нос-Трубой разрешал многие семейные конфликты и не сажал в тюрьму подвыпивших гуляк. Он и сам порой выпивал и не считал, что это как-то вредит царству.

Последние приказы начальства ему не слишком нравились. Стоя в карауле у одних из ворот, ведущих в город, он должен был обыскивать и допрашивать всех, кто хотел в них войти. При малейшем подозрении ему следовало вызывать стражу, допрашивать, открывать дело и устанавливать наблюдение! Эти посягательства на свободу передвижения вызывали недовольство населения и усложняли жизнь.