На вечерней молитве учитель зачитал вслух из текста: «Павел же сказал: „Я гражданин небезызвестного города“ (Новый Завет. Деяния апостолов, 21: 39. — Пер.). Не забывайте, мальчики, — заключил он дрожащим голосом, — ответственности христиан по отношению к этим бедным китайцам». Последовало исполнение гимна, слова и музыка проникали через стены здания, погружаясь в тишину ночи.

После заключения Портсмутского договора правительство Кацуры оказалось в ловушке своей военной пропаганды. Люди слышали сообщения о победах, в которых почти не говорилось о военных издержках: они ожидали «марша на Москву», прибыльной контрибуции и существенных аннексий. Однако Портсмутский договор мало компенсировал потерю 100 тысяч человек и полутора миллиарда иен — сумма национального дохода за десять лет.

Токио оказался во власти толпы. В течение некоторого времени Кацура скрывался. Когда он ушел в отставку, его сменил Сайондзи Киммоти, член гэнро-ин. Два клана — милитаристский и космополитически-интеллектуальный — сменяли друг друга у власти двенадцать лет. Близкие к Сайондзи коллеги по работе были политическими деятелями партии Сэйюкай: Хара Кэй, которого он назначил министром внутренних дел, и Мацуда Масахиса, ставший министром юстиции. За рубежом Сайондзи хотел развивать дружеские отношения с Китаем и Россией; внутри страны, несмотря на предупреждения Ито, он терпимо относился к левым партиям и расширил систему образования за счет расходов на вооруженные силы.

Его правительство национализировало железные дороги, но продолжение им программы государственных расходов перед лицом большого дефицита бюджета в 1908 г. вынудило его потребовать проведения всеобщих выборов. Партия выиграла, но отсутствие поддержки внутри кабинета заставило Сайондзи подать в отставку.

Кацура возглавлял правительство три года, игнорируя оппозиционное большинство в парламенте. Его правительство пало только после крупного налогового скандала, в который была вовлечена Японская сахароочистительная компания. Премьер-министр принял должность при императорском дворе, и это означало, что он ушел из партийной политики.

Сайондзи, вновь оказавшись у власти, успешно противодействовал увеличению армии и военно-морского флота, но вооруженные силы доказали, что они сильнее премьер-министра. Военный министр отказался от своего поста, и Генеральный штаб отказался назначить преемника. Это вето вооруженных сил вернуло к власти Кацуру в 1912 г., но он, бывший три раза премьер-министром, возведенный в княжеский ранг, нарушил нормы общественного поведения, оставив службу у императора. Произошедшие волнения, более сильные, чем после договора, вскоре вынудили Кацуру навсегда уйти из правительства.

Вскоре после этого правительственного кризиса скончался Муцухито, император Мэйдзи (30 июля 1912 г.). Его сорокачетырехлетнее правление вывело Японию из неизвестности на шестое место в мире среди мировых держав. Лидерство в Азии перешло от Запретного города маньчжуров к его собственному, обнесенному рвом дворцу на холме Кодзимати. Когда парная упряжка волов тянула императорский катафалк по улицам Токио, в такой же степени древний ритуал[304] происходил на огороженной территории, где генерал Ноги жил на пенсии после войны в Маньчжурии. Генерал и его жена вместе совершили обряд харакири. Это действие соответствовало последнему требованию бусидо, кодекса воина. Место их харакири стало храмом, который посещали японские националисты.[305]

Новый император Ёсихито правил под девизом Тайсё («Великая справедливость»). Он оказался не способен вести государственные дела, и в 1922 г. было установлено регентство во главе с Хирохито, его двадцатиоднолетним сыном. Императорское ведомство было ослаблено. Хотя сёгуната не было, вновь процветало невидимое правительство, организованное очень часто военными бюрократами, которые одни среди государственных служащих имели прямой доступ к императору. Адмирал Ямамото Гомбей стал преемником князя Кацуры. Он не возглавлял правительство и года, как скандалы в его ведомстве привели к его отставке.[306] Тогда гэнро пригласили старого либерала Окуму сформировать кабинет. Это был апрель 1914 г., за четыре месяца до Первой мировой войны.

Цзун Лу, последний сильный представитель маньчжуров, умер в 1903 г. Власть все еще принадлежала восьми княжеским семьям и их знаменосцам, чьи заплетенные косички, пуговицы на головных уборах и одежда с вышитыми драконами выглядели как никогда архаичными по сравнению с охранниками западных дипломатических представительств в аккуратных униформах цвета хают. На более низком уровне Ли Ляньин и его коллеги-евнухи грабили империю, чтобы компенсировать запасы серебра, отданные союзным войскам.

Им противостояла организация «Молодой Китай», которая поддерживала реформы 1898 г. и посвятила себя восстановлению национальной китайской династии. Ее члены переполняли немногие западные школы в империи или устремлялись тысячами в Токио, где студенты-эмигранты вели жизнь богемы и вставали на революционный путь. Согласно эдикту Цыси 1904 г., изучение иностранного языка было предварительным условием поступления на государственную службу. Из 12 победителей на экзаменах 1906 г. 9 были христианами, и все писали ответы на английском языке, но упрямая Академия Ханьлинь не хотела назначать на должности таких выскочек. Только Юань Шикай, наместник столичной провинции, более дальновидный, чем императорский двор, хотел продвигать по службе тех, кто получил западное образование.[307] Тан Шао-и, который учился и преподавал в Колумбийском университете, стал лейтенантом вооруженных сил Юань Шикая. Чжань Тянь-ю, инженер, получивший образование в США, возглавил ведомство по железнодорожному сообщению. Другие возглавили новое министерство иностранных дел (Вайубу) или работали послами в различных странах. Цыси убедилась, что отсутствие «конституции, основанной на воле народа», мешало Китаю обрести величие. Она послала одного сановника изучить, подобно Ито, европейские конституции. По его возвращении был издан указ, предусматривавший учреждение через девять лет парламентского правления, который «Молодой Китай» заклеймил как «ловушку и обман».