Джо больше не вернулась к тетушке Марч. Старой даме настолько понравилось, как Эми справляется с обязанностями компаньонки, что она решила удержать ее на более длительный срок, прибегнув даже к подкупу. Она заявила, что Эми должна брать уроки у самого лучшего учителя, и в самом деле подыскала ей опытную наставницу. Ну а на таких условиях Эми рада была прислуживать и дракону. Итак, младшая мисс Марч посвящала утренние часы домашним обязанностям, а дневные – удовольствиям и, что называется, благоденствовала. А Джо теперь делила свое время между литературой и заботами о Бет, которая хотя и выздоровела, но была еще слаба. Красивый румянец надолго сошел с ее милого лица, но она не отчаивалась, занималась домашней работой и любимыми делами и продолжала быть добрым ангелом для всех, кто ее любил.

Поскольку редакция «Парящего орла» выплачивала Джо по доллару за колонку «разной чепухи», как она сама отзывалась о своих рассказиках, юная сочинительница почувствовала себя «полезным человеком» и не переставала выдумывать увлекательные романтические истории. Но в ее перегруженной вымыслом головке и честолюбивой душе созревали уже грандиозные планы, и мало-помалу старая кухонька в мансарде переполнялась черновиками будущих шедевров, которым предстояло прославить фамилию Марч.

Лори, чтобы порадовать деда, поступил в небольшой университет, однако старался проводить время учения так, чтобы не лишать радости и себя. Всеобщий любимчик, к тому же обладающий средствами, хорошими манерами, многими дарованиями, – он мог бы испортиться, подобно множеству способных, многообещающих мальчишек. Но Лори носил в своем сердце как талисман образ старого дедушки, который вывел его в люди и заботился о нем, как о родном сыне. И было еще нечто, что его всегда сдерживало – сознание, что четыре простодушные девочки восхищаются им, верят в него и всем сердцем любят его.

Разумеется, он и озорничал, и флиртовал, и разыгрывал из себя «денди», и отдавал дань плаванию и гимнастике, которые стали вводиться в университетах, и не прочь был высмеять приятеля, хотя иногда и сам попадался на язычок какому-нибудь более опытному остряку, и густо пересыпал свою речь жаргоном, и не раз бывал «на заметке», даже под угрозой исключения. Но, во-первых, проделки его не были злыми, он просто любил подшутить. А во-вторых, он всегда знал меру и ни разу не преступил границу недозволенного.

И все же он не без гордости расписывал девушкам свои шалости или рассказывал о победах над сердитыми воспитателями, чопорными профессорами и недалекими недругами. «Мужчины его курса» были высшими существами в глазах сестер, и девушки никогда не уставали восхвалять «наших мальчиков» и радовались каждой улыбке «героических натур», которых Лори нередко притаскивал в дедовский дом.

Эми явно любила мужское общество. Она, пожалуй, была самой красивой из сестер и умело пользовалась даром обхождения, которым наделила ее природа. Что касается Мег, то она всецело была поглощена своим дорогим и единственным Джоном, и для нее не существовало других героев. Бет была слишком застенчива, разве что изредка решалась подмигнуть украдкой кому-то из друзей Лори и, конечно, очень завидовала Эми, которая запросто поддерживала с ними беседу. Ну а Джо была в своей стихии. Она сразу же усвоила все мужские замашки, позы и фразы, которые были ей куда более подстать, чем скучные условности, предписываемые юным леди. Всем окружающим юношам Джо очень нравилась, но никто из них не влюбился в нее, зато почти каждый втайне вздыхал об Эми. Ну вот, раз уж мы заговорили о нежных чувствах, то самое время отправиться прямо в «голубятню».

«Голубятней» прозвали маленький коричневый домик, обустроенный мистером Бруком для Мег. Но прозвище придумал не он, а Лори, намекая на то, что это подходящее гнездышко для юных влюбленных. Домик был маленький, садик позади совсем крошечный, а лужайка перед порогом – чуть больше носового платка. Мег предполагала на этом клочке земли устроить еще фонтан, посадить кустарник и множество цветов, которые она так любила. Пока же фонтаном служила пострадавшая от непогоды урна, похожая на большое помойное ведро; роль кустарника выполняли молодые лиственницы, пребывавшие между жизнью и смертью, а цветник был обозначен частоколом прутьев, окруживших место, куда бросили семена. Зато внутри дома было весьма уютно, и невеста одобрила все – от мансарды до погребка. Правда, гостиная в доме была такая узкая, что пожелай новобрачные завести пианино, его даже не удалось бы протиснуть в двери. В столовой за обеденным столом едва умещалось шесть человек, а кухонная лесенка так и норовила низвергнуть прислугу вместе с китайским фарфором в угольный погреб.

Но все эти мелкие недостатки искупались добротной обстановкой и хорошим вкусом, так что для начала все казалось более чем удовлетворительным. В маленькой гостиной не было ни столиков с мраморными столешницами, ни узких зеркал, ни кружевных штор, однако была хорошая мебель, множество книг, две прекрасные картины, цветы на подоконниках и, конечно же, подарки от друзей, казавшиеся еще краше при воспоминании о тех, кто преподнес их молодым хозяевам.

Вряд ли Психея из паросского мрамора, подарок Лори, стала менее прекрасной из-за того, что для нее нашлось место лишь под потолком вблизи тусклого рожка; и едва ли опытный драпировщик лучше повесил бы муслиновые шторы, чем это сделала своей художнической рукой Эми; и уж точно ни одна кладовая не оглашалась столькими приветствиями и пожеланиями счастья, как та, где мать и сестры новобрачной расставляли ящички, бочонки, коробки. Я готова ручаться, что ни одна новая кухонька не выглядела более уютной и опрятной, чем та, где Ханна по двадцать раз переставила каждый горшочек и кастрюльку, пока не убедилась, что все они на своих местах. А затем она зажгла все огни в доме в ожидании торжественной минуты, когда миссис Брук переступит порог своего владения.

Кроме того, я сомневаюсь, чтобы еще какая-нибудь юная матрона начинала свою семейную жизнь с таким великим запасом тряпочек, держалок, прихваток и всевозможных пакетиков: Бет запасла всего этого столько, что могло хватить до серебряной свадьбы, и еще она придумала три вида посудных салфеток, чтобы поддерживать в чистоте и блеске китайский сервиз – приданое новобрачной.

Подарки и помощь – все было от доброго сердца. Самые трудные хлопоты становятся легкими и увлекательными, когда ими заняты любящие руки; и Мег нашла множество тому подтверждений. Каждая вещь в ее маленьком гнездышке, от полотенца на кухне до серебряной настольной вазы в гостиной, свидетельствовала, что дом обустроен с любовью и обдуманно.

Какие счастливые планы строили они все сообща! С каким торжеством совершали каждую покупку! А сколько случилось смешных промахов! А как они высмеивали Лори за его нелепые подношения!

В своей любви к шуткам и потехам этот юноша, хоть он и переступил порог университета, все еще оставался мальчишкой-школяром. Он считал своим долгом каждый раз, навещая друзей, снабжать невесту чем-нибудь новым, полезным и необычным, что могло понадобиться в быту. То сумочкой с зажимами для белья, которые ничего не зажимают, то изумительной терочкой для мускатных орехов, которая разлетелась на куски от первого нажима, то ножеточкой, которая перепортила все ножи… А еще ковровой щеткой, сдиравшей ворс и оставлявшей сор; хозяйственным мылом, от которого слезала на руках кожа; невероятно надежным клеем, который ничего не склеивал, кроме пальцев незадачливого покупателя. И множеством разной чепухи, от копилки для монет до чудесного кипятильника, который к тому же мыл посуду своим паром.