Они глубоко дышали. Харку вскоре одолел сон, но тревога отца передалась и ему, и он проснулся. Он еле двигался от усталости. Маттотаупа сунул ему в рот кусочек мяса и, когда тот прожевал и проглотил его, еще один. Наконец Харка постепенно пришел в себя и вновь обрел способность слушать и понимать.

Маттотаупа принялся излагать свой план.

— Будем считать себя разведчиками Сыновей Большой Медведицы, — сказал он. — Я хочу разведать, сколько часовых охраняют табун пауни, где они находятся и как мы можем отнять у пауни лошадей. Как только я это узнаю, мы либо сами начнем действовать, либо дождемся наших воинов. Они, скорее всего, наступают пауни на пятки, и тем, конечно же, лошади нужны позарез.

Маттотаупа велел Харке сесть на Чалого и поспать на ходу, а сам, вскочив на своего мустанга, взял Чалого за повод и повел за собой. Харка злился на себя, но не в силах был совладать со смертельной усталостью и вскоре опять впал в прежнее состояние полусна, которое туманило его мысли, но не давало упасть с лошади.

Он проснулся, лишь когда Маттотаупа остановился. В лесу было еще темно. Отец оставил его при лошадях и велел ни на секунду не смыкать глаз, потому что вражеские часовые были уже где-то совсем близко. Харка взял себя в руки и, пожевав еще немного мяса, стряхнул с себя остатки сна. Маттотаупа ушел и вскоре словно растворился в темноте.

Часа через два он вернулся в веселом расположении духа.

— Сто лошадей и всего десять часовых! — сообщил он. — Эти часовые слишком беспечны. Они не привязали и не стреножили лошадей, а просто согнали их в табун и построили изгородь из веток и тоненьких жердей. Такой забор может остановить только спокойную лошадь, а испуганный мустанг проломит его или перепрыгнет. Мы отнимем у пауни их лошадей еще до того, как они доберутся до леса. Хау!

Угнать у противника лошадей было в прерии обычным делом, широко применяемым средством борьбы. Харка мгновенно забыл про усталость.

— Как мы можем испугать лошадей, отец?

— Мы можем легко переполошить их огнем, но я не хочу поджигать лес. Пожар быстро распространится на прерии и погубит те немногие луга, которые еще остались Сыновьям Большой Медведицы и стадам бизонов. У тебя еще есть патроны?

— Совсем мало. Два или три я мог бы еще пожертвовать…

— Тогда стреляй прямо в табун. Это лучше, чем стрелять в часовых. Лошади понесутся прочь. И если у наших воинов достаточно быстрые ноги, зоркие глаза и ловкие руки, они смогут отловить в прерии часть мустангов.

— Хорошо.

Маттотаупа повел Харку через лес. Чалого и Гнедого они взяли с собой. Оставлять их одних было опасно. Из-за этого пришлось сделать крюк, но зато они меньше рисковали быть обнаруженными часовыми. Они поднялись вверх по склону и, спустившись вниз, оказались прямо над табуном. Пауни согнали лошадей к отвесной скале, торчавшей из земли посреди леса и заменившей им часть изгороди. Сверху, на этой скале, находились два часовых, остальные восемь распределились вдоль изгороди. Все это Маттотаупа заранее разведал и рассказал Харке. Его план заключался в том, чтобы обезвредить часовых наверху, а потом выстрелить со скалы в табун. Поэтому они поднялись выше верхушки скалы и привязали мустангов к деревьям с помощью лассо.

Внизу раздался крик — очевидно, сигнальный клич одного из часовых. Теперь им надо было действовать очень быстро, если они хотели достичь цели. Они заранее обсудили в деталях, что им предстояло сделать, и теперь уверенными прыжками, как дикие кошки, понеслись вниз по склону. У каждого, кроме оружия, был в руке камень. Приблизившись к верхнему краю скалы, они увидели темные силуэты часовых, которые юркнули в укрытия: один за дерево, другой за куст. Харка метнул камень в голову того, что сидел за кустом и на секунду неосторожно высунулся. Камень попал точно в цель и как минимум на несколько минут вывел из строя врага. Вторым занялся Маттотаупа. Он прыгнул на него, прежде чем тот успел воспользоваться оружием, схватил его и швырнул вниз со скалы прямо в табун. Харка последовал примеру отца: он за ноги подтащил оглушенного ударом камня часового к краю скалы и сбросил вниз. Потом вскинул винтовку и выстрелил в табун.

— Хи-йип-йип-йип-хи-йя! — разразились они одновременно с отцом боевым кличем дакота.

Маттотаупа нашел место, где обветренные камни, еле державшиеся в скале, было легко расшатать, и устроил камнепад, от которого лошади окончательно взбесились. Весь табун бросился прочь вслед за самыми сильными жеребцами. Часовые были не менее ошарашены, чем лошади. Перепуганные выстрелами, не имея ни малейшего представления о том, что происходит на скале, увидев летящих сверху товарищей, они вскочили на первых попавшихся лошадей и понеслись вниз по склону. Табун рассеялся. Темный лес наполнился бешеным топотом копыт, словно в него ворвалась целая армия призраков.

Успех этой боевой операции двух дакота был настолько блестящим, что Маттотаупа громко расхохотался. При этом он случайно наступил на расшатанный камень и сам полетел вниз вместе с этим вывороченным обломком скалы.

Харка тоже невольно рассмеялся при виде этой оплошности. Он лег на землю: с одной стороны — чтобы самому не свалиться вниз, с другой стороны — чтобы посмотреть, не повредил ли себе отец что-нибудь во время падения. Увидев, что тот благополучно вскочил на ноги, он обрадовался.

— Все хорошо! Спускайся! — крикнул Маттотаупа.

Харка на секунду задумался.

— Ничего подобного! — ответил он затем. — Своими советами ты не собьешь с толку будущего воина дакота! Я пойду наверх, к нашим мустангам. Там я нужнее!

Отец одобрительно рассмеялся. В этом веселье они дали выход накопившемуся чудовищному напряжению.

Маттотаупа обошел скалу, поднялся по склону вверх, встретился с Харкой у лошадей, которые тоже были встревожены общим переполохом и поэтому еще больше обрадовались своим хозяевам.

— Теперь мы сделали все, что могли, — сказал Маттотаупа. Он высек огонь и раскурил трубку. — Остается лишь узнать, что станут делать другие.

— Чтобы узнать это, нам нужно спуститься вниз, в прерию, — заметил Харка.

— Да.

Теперь и на лице Маттотаупы отчетливо проявилась усталость. Харка увидел в первых рассветных лучах, как глубоко запали глаза отца.

— Ты не хочешь сначала поспать, отец?

— Нет. Позже.

Маттотаупа докурил трубку и поднялся, не так уверенно и энергично, как обычно, но все же твердо. Они сели на лошадей и предоставили им самим искать путь вниз. Для полудиких мустангов это было привычным делом.

Спустившись к подножию гор, где начинались широкие луга, всадники сначала не увидели ничего, кроме множества лошадиных следов, и не услышали никаких звуков, которые могли бы насторожить их. Маттотаупа нашел высокое дерево и вскарабкался на него, чтобы осмотреться. Харка, тоже жаждавший новостей, привязал лошадей и полез вслед за ним. Сидя на дереве, с которого открывался широкий обзор, они одновременно заметили две тонкие струйки дыма, поднимавшиеся из-за пологого холма.