— Это он?

На фотографии был мужчина, покинувший дом 57 по Эри-авеню перед тем, как Адам тронулся с места и заметил в окне Сайпса. Тот смотрел на улицу, и Адам тогда подумал, что Сайпс проверяет, нет ли опасности. Не обязательно. Может, он смотрел, как уезжает его мессия.

Кент не мог оторвать взгляда от дисплея фотоаппарата.

— Это он? — повторил Адам.

— Да. — Голос Кента был едва слышен. Он пролистал назад несколько снимков, потом вернулся к крупному плану с лицом человека, вышедшего из дома. — Это Дэн Гриссом. Когда ты сделал этот снимок?

— В четверг утром.

Кент поднял голову.

— Перед тем, как…

— Да.

— Где он был?

— У Сайпса. Это дом, где жил Сайпс.

— Не в Кливленде.

— Нет. Так что если у него есть квартира в Кливленде, а Гриссом исчез, то…

Они долго молчали. Кент разглядывал фотографии, и Адам подумал, что брат пытается понять, где находится этот дом. Но Кент его не узнает. И улицу тоже. Они были в этом доме несколько раз, в детстве, когда сталелитейный завод еще не закрылся и на нем работал их отец. Адам сомневался, что за прошедшие годы Кент хотя бы раз проезжал там. Он тренировал несколько сильных футболистов, живших в том районе — Эри-авеню была домом для жестких игроков, которых Кент так любил, — но брат не узнает дом. Это не его мир.

— Как думаешь, Сайпс жил там один?

— Не знаю. Бова отправился туда посреди ночи. Я был у тебя дома и не захотел уходить. Дождался утра и поехал проверить адрес. Этот парень вышел и уехал, а Сайпс остался. Там я его и достал.

От этих слов Кент поморщился.

— Там жил Гриссом. Сайпс должен был приехать к нему, а не наоборот.

— Думаешь?

Кент кивнул.

— По словам ФБР, Гриссом помешан на контроле. Это важно.

— Интересно, там ли он теперь… Я напугал его, убив Сайпса.

— Да, — сказал Кент. — Наверное. — Он наконец отложил фотоаппарат, посмотрел на брата, и его лицо приняло задумчивое выражение. — Можно я опять возьму у тебя пистолет?

— Зачем?

— По той же причине, что и раньше. Если мне потребуется защищаться.

— Глупости, Франшиза. Скажи мне, что у тебя на уме.

Кент молчал.

— Давай, Кент. — Адам развел руками.

— Я думаю, — сказал его брат, тот самый брат, фотография которого, с триумфально взметнувшимися вверх руками, красовалась на первой странице сегодняшней газеты, — что, если Гриссом будет мертв, дело Сайпса закроют. Они уже подозревают его. Заполучив Гриссома, они будут копать глубже, потому что он не признается. Ибо прекрасно знает, что это сделал ты.

Адам замотал головой:

— Прекрати.

— Я смогу, — сказал Кент. — И именно я должен это сделать. По многим причинам.

— Ты рассуждаешь, как я. Перестань.

— Он фотографировал мою семью, Адам. Вчера вечером я вернулся домой и увидел фотографии убитой девушки вместе с фотографиями моей дочери.

Полчаса назад Адам думал, что лишился способности испытывать праведный гнев — возможно, к лучшему. Он был в этом уверен. Но теперь ярость поднималась изнутри неудержимой волной.

— Какого черта, — сказал он. — Я его уничтожу. Я зашел достаточно далеко — и могу закончить дело.

— Позволь мне.

— Нет, черт бы тебя побрал. Послушай, Кент, тебе есть что терять. А у меня ничего нет — я уже все потерял.

— Я могу выйти сухим из воды. В отличие от тебя. Я провел с ФБР целую ночь, и если скажу, что он на меня напал, а я убил его, защищаясь, все поверят. Все.

— Прекрати, — повторил Адам.

Кент умолк. Они долго смотрели друг на друга. Наконец младший брат нарушил молчание.

— По крайней мере, Адам, позволь мне сообщить полиции адрес. Не нужно, чтобы они узнали его от тебя. Если адрес сообщишь ты, они могут догадаться. А мне поверят.

— Как ты объяснишь, откуда взял его?

— Скажу, что Гриссом позвонил мне на мобильный. Они надеются, что он позвонит. Мой телефон не прослушивается, и они не будут знать содержание разговора.

— Но будут знать, был ли звонок.

— Тогда я позвоню сам себе. Например, с таксофона, где-нибудь в том районе. И они поверят во все, что произойдет потом.

Адаму было не по себе. Его всегда раздражала разница между ними. Его раздражало отношение брата к смерти Мэри, его визиты в тюрьму и молитвы за сукина сына. Тогда он думал, что ничего не может быть хуже. Оказывается, может.

Как теперь.

— Мы дадим адрес полиции, — сказал Адам. — А дальше их дело.

— Ты окажешься в тюрьме. Возможно, Гриссом тоже, но ты точно.

— Может, да, а может, и нет. Но мы дадим им возможность покончить с этим.

Кент наклонился вперед и прижался лбом к краю стола. Он выглядел измученным. Хуже того — сломленным.

— Это я виноват. Во всем. Я принес это сюда — ты был прав. Я с самого начала должен был быть таким, как ты.

— Ты тут ни при чем. Посмотри на свою жизнь, Кент. Посмотри, что ты создал для себя самого и для других людей. Ты действительно хочешь стать таким, как я? Тогда ты — тупой сукин сын.

Кент поднял голову, но ничего не сказал.

— Я не упрекаю тебя, Кент. За отношение к Пирсу. Тебе это пошло на пользу. Это было правильно.

— Пошло на пользу? Посмотри, чем все закончилось.

— Это никак не связано, и единственный, кто хочет убедить тебя в обратном, — социопат, который все это устроил. Не нужно идти у него на поводу.

Кент откинулся на стуле и устало вздохнул. Потом потер глаза и встал.

— Так ты дашь мне пистолет?

— Я думал, мы собираемся обратиться в полицию.

— Собираемся. Вернее, я. Позволь мне самому найти способ сообщить полиции, где ты видел Гриссома. Может, они его там найдут, а может, нет, но информация должна исходить от меня.

— Разумно. Но тогда зачем тебе пистолет?

— Для самозащиты. На всякий случай. Он — убийца, Адам, и он пришел за мной.

— На всякий случай, — повторил тот. — Ага. Понятно.

— Так ты дашь мне пистолет?

Адам кивнул.

— Он остался у меня в машине.

— Ладно, — сказал Кент. — Ты дашь мне пистолет и адрес, где ты сделал тот снимок. Я позвоню сам себе, просто чтобы звонок остался в журнале. Потом пойду в ФБР и назову им адрес. Скажу, что он предлагал мне прийти туда. Надеюсь, он еще там. Если нет, это все равно зацепка. Ниточка. Улика. Исходный пункт.