— Нет, — смеётся он, и я не могу скрыть ответную улыбку.

— Серьёзно, ты тренируешься или что с тобой не так?

— Я просто терпеливый, — продолжается посмеиваться Том, когда я открываю дверцу и выползаю на улицу, как какая-то сороконожка с ногами образующими круг.

— Если мне не понравится, мы можем вернуться?

— Куда?

— В машину.

— Посмотрим, но тебе не может не понравиться.

— Смелое заявление.

— Тебе нужен свежий воздух, — улыбается Том, переплетая наши пальцы.

— Я думаю совершенно о другом. Наши мнения не совпадают.

— Да ладно? — усмехается он, — а если я не соглашусь вернуться?

— В таком случае я найду кого-нибудь по пути к ней.

Том закидывает голову к небу, смеясь, я же в свою очередь улыбаюсь. В следующую секунду не разрывая контакт в виде замка из наших ладоней, он закидывает руку на моё плечо, тем самым прижимая ближе к себе. Тёплое дыхание обжигает кожу, когда он убирает мои волосы за ухо, и почти касаясь губами шеи, шепчет:

— Для начала я откручу голову ему, а потом доберусь до тебя.

— Я быстро бегаю, — хихикаю я.

— Что ж, я быстрее, — довольно томительно, он переходит на голос с хрипотой, который поднимает по телу мурашки.

Повернув к нему лицо, я смотрю, а точней утопающий в серо-голубых глазах. Между нашими губами буквально дюйм, а то и меньше. И я чувствую и слышу дыхание Тома. Улыбка расползается на губах, когда я желаю бросить ему заранее проигранный вызов:

— Проверим?

— Серьёзно? — выгнув бровь, Том смотрит на меня с недоверием, и я тут же вырываюсь из его объятий, начиная бежать вперёд без оглядки.

Я знаю, он где-то вблизи, но ещё я знаю, что бежать от него равноценно заочному проигрышу. Том быстр, ловок и проворен, он чертов бэттер, который обладает всеми физическими данными скорости передвижения, потому что в бейсболе ценится именно это. Но я не буду собой, если хотя бы не попробую. Хохоча, я бегу вдоль берега, обувь утопает в зыбком песке, пропитанном водой, но если я перейду на сухой, то пророю его носом и заодно поем. На побережье пусто, та пара ушла в параллельную сторону и среди шума прибоя слышен только мой довольный смех, потому что бегу я уже минуту. Завернув голову, я не вижу Тома, но когда поворачиваю её в другую сторону, резко торможу, потому что Том бежит со мной на расстоянии вытянутой руки и посмеивается.

— Ты далеко? — смеётся он, когда я, хихикая, бегу в обратном направлении.

— Никто не говорил, что бежать нужно вперёд! — кричу я, и тут же руки Тома резко хватают меня, из-за чего мы оба валимся никуда иначе, как на влажный песок, а к нему добавляется волна, с помощью которой одежда моментально становится мокрой.

Левая сторона на мне полностью вымокшая, как и спина Тома. Не замечая этого, я согреваюсь в его руках и оставляю быстрый поцелуй на скуле парня. Меня не беспокоит то, что на дворе ноябрь, порывы ветра которого те, что заставляют зубы стучать друг о друга. Том быстро подскакивает на ноги, поднимая за собой меня, дальше он уже бежит в другую сторону от парковки, чем удивляет меня, но я послушно бегу за ним, крепко держа ладонь.

Через минуту мы подбегаем к дому на побережье, Том спешно достаёт ключи и распахивает передо мной дверь.

— Чей это дом?

— На сегодняшний день — наш.

— Скажи мне, что ты не украл ключи, — хмыкаю я, рассматривая просторную парадную, где в самом центре раскинулась широкая лестница, которая открывает длинный коридор в обе стороны, за стеклянными перилами которого видны белые двери в комнаты. По правую сторону расположился огромный белый кожаный диван в форме «П», стоящий к нам спинкой, перед ним стеклянный квадратный столик, а на стене огромный телевизор, по обеим сторонам которого колонки от кинотеатра с всякими прелестями в виде приставки и большие окна, дарующие комнате много света. За ступеньками белоснежной лестницы такие же окна, а в дальнем углу раскинуло свои листья огромное дерево. По стене с левой стороны тянется прямоугольная арка, бока которой напоминают обломанные кирпичи. Заглянуть внутрь — у меня не получается, потому что стою я слишком далеко. Белый мрамор со вставками серых размытых линий блестит, отражая наши силуэты, а стены в темном лиловом цвете огибают всю комнату. В доме так чисто и пусто, кажется, что тут вовсе никто не живёт.

— Не украл, — улыбнулся Том, скинув обувь и пройдясь по комнате, он положил ключи на стеклянный столик, и вновь обратил взгляд ко мне, потому что я не решалась сдвинуться с места, — это дом моего брата и его родителей.

— А они где?

— Живут в Бостоне.

— Зачем тогда им этот дом?

— Он стоит огромных денег, и мамы его любят, особенно летом. И если они приезжают, то останавливаются тут.

— Они сумасшедшие, если уехали из этого дома. Он же идеальный.

— Отцу Джареда предложили хорошую должность, из-за которой им пришлось переехать.

— Давно?

— Мы были маленькие, может, в лет семь. Мы ровесники.

— Это тот, что приезжал в школу?

— Да. И ты уже говорила, что он ничего, — улыбается Том.

— А ещё говорила, что не в моём вкусе.

— Верно.

Между нами повисает неловкая пауза, из-за которой я перекатываюсь с ноги на ногу, и окидываю дом ещё одним взглядом. Скинув обувь, я заглядываю в проём, где, как и ожидалось — кухня. Белая, просторная, светлая, но такая же пустая, как и гостиная. В центре стоит большой стол. Мне вдруг становится так грустно, что тут больше не ужинает семья, ведь дом действительно очаровывает ещё с порога. Я бы с удовольствием осталась тут, каждое утро мой завтрак мог воодушевлять и вдохновлять лишь одними видами из окна. За спиной я слышу смешок, на который обращаю внимание. Голова Тома склонилась вниз, а на губах бегает улыбка, когда он смотрит на экран телефона, быстро перебирая по нему пальцами. Будто почувствовав мой взгляд, он поднимает глаза.

— Что?

— Ничего, — киваю я, сужая глаза, когда Том вновь начинает тыкать по экрану.

— Не смотри так на меня, — не глядя, смеётся он, продолжая набирать сообщение, — это всего лишь Джаред.

— Или Джорджина.

Вскинув голову, он выгибает бровь, пока на его губах тень улыбки, наровящаяся показать себя.

— Ревнуешь?

— Вполне может быть, — соглашаюсь я.

— Хорошо. Но это ничего не меняет. Джаред просит не развлекаться на его кровати.

— А тут есть игрушки или бумага?

— Зачем? — хмурится Том.

— У меня всего лишь идея, — улыбаюсь я.

— Найдём, если идея стоящая.

— Стоящая.