Номера, извините, в темноте не разглядел. Но в том, что она сопровождала груз, не сомневаюсь.

Она исчезла, как только машины пересекли границу.

— Спасибо. — Банда и Востряков встревоженно переглянулись: подтверждались все их предположения. — А вы случайно не подскажете, куда обычно направляются машины, желающие проехать на Прагу? По какой дороге в Польше лучше податься?

— Направление одно — Варшава, Лодзь, Вроцлав. А там, через хребет, и Прага. Там увидите, всюду указатели, так что проблем у вас не должно возникнуть.

— Ну спасибо.

— Желаю удачи.

* * *

Алина вздрогнула и испуганно оглянулась на Хабиба, когда на этот раз без предварительного сигнала машина остановилась. Видно, миновав границу бывшего СССР, бандиты потеряли всякий страх.

Кто-то снаружи загремел замками их фуры, затем прозвучала резкая команда по-арабски, и Хабиб, подскочив, снова ловко нацепил девушке наручники и подтолкнул ее к выходу.

В темноте разглядеть что-либо Алина не смогла.

Где они находились, она не понимала. Хабиб подвел ее к «БМВ» и, втолкнув на заднее сиденье, закрыл за ней дверцу.

Ее бородатые охранники еще побеседовали несколько минут, стоя у «БМВ», а затем распрощались, разойдясь по машинам.

Рядом с ней снова уселся Хабиб, а на переднем сиденье устроился тот мрачный араб, которого вся банда почитала за начальника. За руль забрался араб, немного говоривший по-русски, и Алина почему-то обрадовалась: ей до смерти надоело находиться в неведении.

— Здравствуйте! Куда мы сейчас поедем?

— Звонить твоему папочке.

— Зачем?

— Не твое дело, женщина. Сиди и молчи, пока жива…

* * *

Увидев очередь частников и туристических автобусов, выстроившихся к КПП «Варшавский мост», Банда заметно заскучал и занервничал.

Хвост ее, теряясь в темноте и изредка обозначая себя тусклым светом фар, вытянулся не меньше, чем на километр.

— Ни черта себе! И сколько же нам здесь стоять придется? — Банда скорее выражал удивление и разочарование, чем желал добиться от друга конкретного ответа, но Востряков, прикинув, тут же вынес резюме бывалого путешественника:

— Если будем стоять, как все, то примерно сутки. А если будем понятливыми и не очень строптивыми…

— Сутки?! — Банда даже не дослушал товарища, пораженный названным временем. — Да арабы за пять часов так потеряются, что мы их никогда не найдем! А ты говоришь — сутки!.. Черт, и ничего нельзя придумать?

— Ну ты же, Банда, не дослушал. А я говорил, что если мы будем понятливыми, в Польше окажемся через полчаса.

— Это как?

— А ты смотри внимательнее, — и Олежка указал на какие-то тени, бродившие вдоль очереди.

Сначала Банда не обратил на них особого внимания, считая, что это уставшие за долгую дорогу водители и пассажиры прогуливаются по шоссе, с радостью разминая затекшие ноги. Наверное, были среди людей, бродивших вдоль очереди, и такие, но в основном эти ночные тени занимались совсем другим. Они двигались от машины к машине, заговаривая с каждым водителем, и их целенаправленное движение несомненно указывало на неслучайный характер их присутствия здесь, на — приграничной дороге.

Были здесь и торговцы сигаретами и водкой. Были «официанты», предлагавшие кастрюльку горячей картошки и кусок сала. Были сутенеры, готовые подсунуть за копейки повидавшую виды молодую девицу. И была здесь еще одна категория «работающих» — молодых, сильных, коротко остриженных, чем-то неуловимо похожих друг на друга. Ну, копия тех ребят, с которыми поработал когда-то в Москве Банда в «фирме» незабвенного Виктора Алексеевича.

Один из этих ребят, заметив подрулившую крутую тачку Банды, направился к ним. Когда он подошел поближе, Востряков, сидевший за рулем, опустил боковое стекло.

— Привет, ребята!

— Привет, — переговоры как более опытный в таких делах повел Олег, и Банда молчал, не встревая и лишь внимательно прислушиваясь к их разговору.

— В Польшу?

— Туда.

— Очередь большая.

— Да. Но бывает и похуже.

— Конечно. Неделю назад на три километра растянулась, автобусов десятка два понаехало, вот погранцы и запарились… Тогда по трое суток своей очереди ждали.

— А сегодня?

— Сутки примерно… Но это ж, как в жизни: кто-то стоит в очереди, а для кого-то с черного хода дверь открыта.

— Это понятно, — Востряков подмигнул Банде дескать, клюнула рыбка, слушай внимательнее. — Вот только где этот черный ход отыскать-то? А то у нас времени мало.

— Найти поможем. Но дело денег стоит, — Сколько?

— Сотня. До инспектора. Инспектору еще две.

— Без вопросов.

— Давай.

— Держи, — и Олег, открыв портмоне, протянул стриженому парню стодолларовую бумажку.

— Ждите здесь, — с этими словами парень скрылся в темноте, метнувшись куда-то вдоль очереди.

— Олег, ты что, сбрендил?! У тебя что, баксы лишние? — Банда не находил слов, чтобы передать свое изумление таким опрометчивым, как ему казалось, поступком друга. — Да он же с этими долларами никогда в жизни не вернется!

— Пять процентов за то, что не вернется. Но девяносто пять. Банда, что через тридцать минут мы будем на той стороне Буга.

— А что такое Буг?

— Река местная, пограничная. Темный ты все же, старлей, как я погляжу! — засмеялся Востряков, незлобиво подкалывая Сашку.

— Иди ты! Небось, сколько раз эту границу пересекал.

— Поэтому и говорю, что у нас очень большие шансы опередить всю эту очередь.

— Ну посмотрим… Кстати, а у меня в паспорте визы на въезд в Польшу нет, я смотрел.

— У меня тоже. Ну и что?

— Так как же мы…

— Банда, ты про ваучеры когда-нибудь слыхал?

— Издеваешься, что ли! Только при чем тут «чубайсики» и въезд в соседнюю страну?

— Чего? — растерялся Востряков. — Что за «чубайсики»?

— Ну, чеки приватизационные.

— А, господи! — Олег искренне рассмеялся. — Это у вас, в Москве, ваучеры чубайсовские. А у нас другие. Ваучер — такой документ, типа пропуска в страну, понимаешь? Его ты официально покупаешь в ряд стран, платишь баксами — и вперед. Никто тебе слова не скажет.

— Серьезно?