Искренне Ваш.

91

Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману

21 мая 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 67

Родные З[ина], Фр[ансис], Ам[рида] и М[орис], всего только два дня, как начало как будто возвращаться здоровье Е. И., а сейчас опять хуже — большие боли, бессонные ночи — очень тяжко. На чем у вас окончится дело на летний срок? Между прочим, остался ли в чем-либо протест против самовольного снятия титула Музея? Помнится, об этом на первом суде заявлял наш адвокат, но было ли по этому поводу оставлено какое-то письменное свидетельство? Имел ли наш Комитет об этом суждение? Ведь если в будущей истории дела не останется никакого следа общественного к этому акту отношения, то в истории этого дела останется как бы необъяснимый пробел. Конечно, ни для кого не секрет, что Леви хотел бы изгнать и уничтожить совершенно не только нас и вас, но и истребить и самую память об имени. Вполне естественно, что служители тьмы имеют такое задание. Но раз эта их задача так очевидна, то необходимо и оставлять осязательные вехи, как именно происходило противодействие злу. Так мы представляем себе, как Вы все четверо вместе читаете наши письма и делаете себе отметочки всего, что может быть применено немедленно. Все это темное предательское дело прежде всего показало всем нам, насколько важно иметь письменные удостоверения и свидетельства всему происходящему. Многие обстоятельства настолько очевидны, что как бы на первый взгляд и не вызывают необходимости письменного их подтверждения. Но все Вы уже видели, насколько каждая строчка письма, писанного десять, двенадцать лет тому назад, является желательной и нужной. В свое время из доверия и деликатности многое из методов Леви письменно не фиксировалось, а теперь все мы видим, что именно это доверие было неуместным. Может быть, весьма хорошо, что сейчас дело отложено, это дает возможность для новых полезных накоплений в Америке. Но если злоумышленники опередят в своих клеветнических накоплениях, тогда сама идея отложения дела вместо пользы принесет лишь вред. Лишь бы только общественное мнение не привыкло к создавшемуся положению. Вы помните, какое количество сильных писем в деле ресивера получали адвокаты и Комитет противной стороны от друзей наших и Музея, и эти письма имели огромное значение и навсегда остались осязательным доказательством силы культурных воздействий. Теперь было письмо Косгрэва, Стокса, затем писала Сутро и, кажется, будет писать Леонтин. Наверное, в Вашем Комитете в журналах заседания его рекордируются все такие благотворные выступления. Иначе получилось бы, что по делу ресивера остались осязательные свидетельства, а теперь при деле гораздо более возмутительном рекорд не составится. А ведь такой рекорд есть страницы истории культуры Америки.

К нам не дошел журнал заседания собрания Комитета, а без такой записи и само существование Комитета будет не рекордировано и утеряет свое значение. Вероятно, наш Комитет очень негодует на газетную клевету, которая, как видите, ползает и до сих пор по миру. Вот, посылаем Вам еще вырезку газеты из Аделаиды, Австралия. Вырезка дошла только теперь — значит, клевета, пущенная к февралю, вращается в мире даже к концу мая. Очень любопытно отметить, что какая-то злобная рука в Вашингтоне особенно направила эту клевету по британским колониям. Во всех таких подробностях чувствуется не только предумышленность, но и большая техника. Впрочем, ни Вы, ни мы не сомневаемся, что у ярых такая техника существует. Лишь бы только адвокаты не упустили каких-либо возможностей или сроков. Конечно, мы им доверяем. Если они полагают, что мое письмо к Кузену не ко времени и даже идея делегации сейчас не нужна, — пусть будет так. Но все-таки, как Сказано, всякое благородное действие и выступление приветствуется. Также если адвокаты предполагают с противной стороны какое-то политическое воздействие, то ведь и они должны озаботиться эквивалентом. Если бы они сказали Вам, какой именно эквивалент им желателен, то, быть может, через каких-либо друзей и можно бы достичь желательных сношений. Хочется всеми силами помочь положению вещей. Как видите, предоставляем адвокатам все поле действий, но, быть может, им какие-либо подкрепления нужны и было бы непростительно не озаботиться такими возможностями своевременно. Всякое упущение уже восполнить нельзя. Можно выдумать многое новое, но прежнее уже будет упущено. Все эти мысли приходят в голову особенно настойчиво ввиду наступления долгого летнего срока. Мало ли что тьма может измыслить за эти несколько месяцев! Уже давно не слышим и о Народном. Между тем у него бывают любопытные сведения даже из-за границы. За все это время было полное молчание со стороны Т. Шнейдера — любопытно знать причины. Бывала ли у Вас Петти Хилл — ведь она вращается в многолюдных кругах? Выписывайте на особый листок все поминаемые имена и распределяйте их между Вами четырьмя для сношений, кто кому ближе.

Предполагал сегодня получить Ваши письма, но их не было. Вообще, за последнее время почта довольно нерегулярна. А между тем, наверное, каждый день у Вас происходят какие-то события. Ведь жара очень напоминает адово пекло, в котором темные силы особенно благодушествуют и действуют. Знаем, что Вы так же, как и мы, находитесь на несменном дозоре, и все-таки рука как-то сама пишет о том, что многие новые злые измышления готовятся. Всякое колдовство, всякий темный навет заготовляется. Невероятно сказать, но ведь ни Вы, ни мы в конце концов не знаем, в чем именно нас обвиняют злоумышленники. Если они говорят о чем-то политическом, то ведь такое измышление настолько неправдоподобно, что и сами-то они в душе (если таковая у них осталась) в это не верят. Обвинять в некомпетентности в педагогическом деле они тоже не могут, ибо сами к этому делу вообще не принадлежали. Спрашивается, каковы же, наконец, формулы, изобретенные злоумышленниками. От Магоффина письма не было — надо думать, и вообще не будет, ибо он, вероятно, даже не воспитан настолько, как Авинов, чтобы понимать, насколько приличие требует отвечать на письма такого рода. Конечно, все мы не отвечаем на письма нинкомпупа, но это делается потому, что эта инфузория и не человек. С напряженным вниманием ожидаем, как развернется дело Клайд. Конечно, знаем, что Высшая Помощь там будет, но как бы не упустить сроки. Ведь при самой лучшей помощи нужны зоркость и находчивость. Уже достигнутое ею весьма важно, именно указывает и свидетельствует об этой Помощи. Шлем ей все наши строительные мысли и стрелы утверждения. Если бы из Вас троих кому-то понадобилось бы выехать из города, то пусть