Джон посмотрел на раковину. Белый фарфор, изящный медный кран.

— Хочешь помыть руки? — спросила женщина. — Подходи сюда.

В небольшой мыльнице лежал кусок мыла. Джон тщательно помыл руки, даже почистил под ногтями. После того как они с Торманом сели за стол, Уэлси пришла с тарелками и мисками, наполненными едой. Энчилада. Кесадилья… Она пошла за остальным.

— О чем я и говорил, — сказал Торман, накладывая себе еду с верхом. — Уэлси, все выглядит очень аппетитно.

Джон осмотрел стол. Ничего, что бы мог выдержать его желудок. Может быть, сказать, что он уже поел?…

Уэлси поставила перед ним миску, наполненную белым рисом с каким-то бледным соусом. Запах слабый, но привлекательный.

— Это поможет твоему желудку. Здесь есть имбирь, — сказала она. — Соус очень питательный, поможет тебе прибавить в весе. А на десерт — банановый пудинг. Он легко усваивается и содержит много калорий.

Джон уставился на еду. Уэлси знала. Она с точностью знала, чего он не мог есть. И что мог.

Миска, стоящая перед ним, затуманилась. Он быстро моргнул. Потом заморгал сильнее.

Он плотно сжал губы, стиснул ладонями колени, пока не захрустели костяшки. Но он не заплачет, как ребенок. Не унизится так.

— Тор, не оставишь нас на пару минут? — Голос Уэлси стал тихим.

Стул отодвинулся, а затем Джон почувствовал, как ему на плечо легла увесистая рука. Потом тяжесть исчезла, и раздались шаги, удаляющиеся из комнаты.

— Теперь можешь не сдерживаться. Он ушел.

Джон закрыл глаза и стал всхлипывать, слезы так и покатились по его щекам.

Уэлси пододвинула к нему свой стул. Медленными успокаивающими движениями она гладила Джона по спине.

Он благодарил судьбу за то, что Торман пришел и забрал его так вовремя. За то, что этот дом, в котором Джон непременно теперь останется, такой чистый и светлый. И Уэлси приготовила нечто особенное специально для него, то, что его желудок способен переварить. И они вдвоем позволили ему сохранить свою гордость.

Джон почувствовал, как его чуть повернули боком и обняли. Крепко.

Словно после засухи, он вбирал в себя доброту, как влагу.

Немного спустя Джон поднял голову и почувствовал вложенную в его руку салфетку. Вытер глаза, выпрямил спину и посмотрел на Уэлси.

— Лучше? — улыбнулась она.

Он кивнул.

— Я позову Тора, хорошо?

Джон снова кивнул и взял вилку. Когда он попробовал рис, то застонал от удовольствия. На вкус достаточно пресный, он, достигнув желудка, вызвал в нем приятное ощущение вместо привычных спазмов. Словно эта еда была специально подобрана для его пищеварительной системы.

Он не смог поднять глаза, когда Торман и Уэлси снова сели за стол. Джон вздохнул с облегчением, когда разговор пошел о повседневных делах. Обязанностях. Друзьях. Планах.

Джон разделался с рисом и посмотрел на плиту, гадая, нет ли там еще чего-нибудь. Прежде чем он успел сформулировать для себя этот вопрос, Уэлси забрала его миску и принесла ее назад наполненную. Так съел он три миски. И немного бананового пудинга. Когда Джон положил ложку, то понял, что впервые за всю свою жизнь сыт. Тяжело вздохнув, он откинулся на спинку стула и закрыл глаза, прислушиваясь к баритону Тормана и нежному голосу Уэлси.

«Словно колыбельная», — подумал он. Особенно когда они перешли на язык, которого он не понимал.

— Джон? — окликнул его Торман.

Джон попытался сесть ровно, но дремота так навалилась на него, что он только и смог, что открыть глаза.

— Может, проводить тебя в твою комнату? И ты поваляешься. А в центр отправимся через пару дней. Тогда у тебя будет время привыкнуть.

Джон кивнул, чувствуя, что сейчас ему именно и хотелось бы хорошенько вздремнуть.

Но прежде он отнес тарелку в раковину, очистил ее от остатков и положил в посудомоечную машину. Когда он вернулся, чтобы помочь Уэлси убрать со стола, она лишь покачала головой.

— Нет, об этом я сама позабочусь. Иди с Тором.

Джон достал бумагу с ручкой. Закончив писать, он показал написанное Уэлси.

Она засмеялась.

— Не за что. И — да, я покажу тебе, как это делать.

Джон кивнул. А затем прищурил глаза.

Уэлси улыбнулась так широко, что он увидел ее зубы. Два спереди — очень длинные. Словно опомнившись, она сомкнула губы.

— Иди спать, Джон, и ни о чем не волнуйся. Завтра будет время подумать обо всем.

Он посмотрел на Тормана; тот выглядел отрешенно.

И тогда Джон понял. Сам понял, ему никто этого не говорил. Он всегда знал, что отличается от других, а теперь догадался, чем именно. И двое замечательных людей собираются сказать ему, кто он на самом деле.

Джон вспомнил свои сны. О крови и об укусах. Интуиция подсказывала ему, что это не вымысел. А воспоминания.

Мэри посмотрела на протянутую руку Избранной, а затем перевела взгляд на Рэйджа. Его лицо стало совсем мрачным, тело напряглось.

— Ты что, не хочешь ему помочь? — спросила Лейла.

Тяжело вздохнув, Мэри двинулась вперед и положила руку на ладонь, направленную к ней. Лейла потянула ее вниз, улыбнувшись.

— Знаю, ты растеряна, но беспокоиться не о чем. Все очень быстро закончится. Затем я уйду, а ты останешься с ним. Вы обниметесь и выкинете меня из мыслей.

— Как ты можешь допускать… такое обращение с собой? — спросила Мэри.

— Я предоставляю то, что требуется, — меня не используют, — нахмурилась Лейла. — Как я могу не поделиться своей кровью с Братством? Они защищают нас от исчезновения. Они дарят нам дочерей, чтобы наша традиция продолжалась… по крайней мере, так было раньше. За последнее время наши ряды заметно поредели, братья больше не навещают нас. Нам очень нужны дети, но по закону мы можем рожать только от представителей Братства.

Она взглянула на Рэйджа.

— Поэтому сегодня выбрана была я. Я близка к периоду охоты, и мы надеялись, что ты разделишь со мной ложе.

— Нет, я не буду спать с тобой, — мягко сказал Рэйдж.

— Знаю. И все же я буду служить тебе.

Мэри закрыла глаза, вообразив, какого малыша мог бы подарить Рэйдж этой женщине. Ее рука нащупала собственный плоский живот. Девушка попыталась представить, как становится округлой и тяжелой. Ее бы переполнила радость, она даже не сомневалась. Осознание того, что этого никогда не произойдет, причиняло нестерпимую боль.

— Итак, воин, как ты поступишь? Примешь ли то, что я с такой радостью предлагаю? Или подвергнешь свою супругу опасности?

Рэйдж замешкался. Мэри поняла, что единственно верное решение находится перед ним. Ему необходимо его принять.