— А ты случайно не слышал, что любовь — чувство камерное и нежное? Я надеюсь, что смогу составить счастье оказавшей мне честь своим выбором даме. Все, дальнейшее обсуждение этой темы я согласен вести только в деловом ключе.

— Ну разумеется, — с облегчением согласился Гоша. — Извини, я не хотел тебя задеть… А в деловом ключе — маман просила меня выделить ей самолет, чтобы иногда летать в Георгиевск.

— Вот на ВИПе пускай и летает, — предложил я, — только экипаж надо соответствующий подготовить. Это я сделаю, будет у нас экипаж номер один.

«Так, — подумал я, — экономку теперь надо сменить на управляющего… не фиг давать повод ревновать по делу. И кстати, надо будет познакомить императрицу с Татьяной и в самых общих чертах объяснить, кто она такая. Заодно посмотреть на реакцию. Если она окажется положительной, то Мари (в процессе углубления знакомства мы, естественно, перешли на „ты“) — точно наш человек».

После ужина, не откладывая дело в долгий ящик, я вызвал из Михаиловки одну из находящихся там Таниных девочек, сержанта Кузнецову, — пусть императрицу возит женский экипаж. Летает она нормально, еще потренируется конкретно на этом «Пересвете» — машина в пилотировании несложная. Второго пилота она сама себе подберет, пожалуй… Маршрут пусть изучат до последнего кустика, я уж не говорю про места для вынужденных посадок. Парашюты… пусть тренируются хватать в охапку пассажира и прыгать с ним на одном, два раза по пятьдесят килограмм — это еще не перегруз. На маршруте посадить наблюдателей, чтобы радировали, как летит борт, и несколько групп быстрого реагирования на случай вынужденной посадки… Все. Или пропустил что-нибудь? Ну конечно, у нас-то этот «Пересвет» и охраняется, и обслуживается на уровне, а вот в Гатчине это придется организовать. И пожалуй, не к первым полетам, но нужен сменный экипаж. Берем блокнот, пишем… Очень, кстати, против склероза помогает. На чем Мари в Гатчину ездить будет, на карете? Хорош же я гусь, любовнице чуть не забыл автомобиль подарить! В нашей Москве бы меня точно не поняли. Значит, срочно делаем длиннобазную бронированную «Оку» с нормальным мотором, даже две, Гоше тоже нужно, а то эсеры уже шевелятся. И пару обычных в Питер, для охраны. Охраняет официально пусть первый отдел, это его прерогатива, а где там «шестерка» суетиться будет, следует отдельно подумать. Только вот ведь гадство, и Ники же придется такую «Оку» дарить, иначе неудобно как-то! Ну эту уж с георгиевским мотором, и пусть для нее «шестерка» пару водителей и столько же механиков готовит.

Однако претворение всех этих планов в жизнь требовало времени, и в середине мая императрица приехала в Георгиевск еще на поезде. Естественно, на вокзале было достаточно охраны… Я вдруг с удивлением поймал себя на мысли, что беспокоюсь не о том, что какие-либо эксцессы могут нарушить наши планы, а просто за симпатичную мне женщину. «Охренеть», — подумал я, подгоняя свою «Оку» прямо к вагону.

— Рада вас вновь видеть, господин Найденов, — сказала императрица, протягивая руку для поцелуя.

— Ваша радость ничто перед моей, ваше величество. — Я совершил предложенное действие, но тут сбоку произошло какое-то шевеление. — Минутку…

Ко мне уже подбежал сотрудник «шестерки» и шепнул пару фраз.

— Все в порядке, это просто какой-то идиот попытался нас сфотографировать, не получив предварительно санкции.

— И что? — с интересом спросила Мари.

— Да ничего особенного, слегка дали ему в ухо, говорят, что через полчаса придет в себя, — пожал плечами я. — А вот что фотоаппарат расколотили об рельсы, это они зря, нехорошо на путях мусорить.

— Строго тут у тебя, Джордж, — сообщила мне дама, когда мы уже сели в машину.

— На том стоим. — Я воткнул вторую передачу. — Тебя как везти, потише или побыстрее?

— Побыстрее. Говорят, ты, когда один, ездишь с совершенно невероятной скоростью! Я тоже так хочу, — улыбнулась императрица и придвинулась поближе.

— Тогда держись крепче… да, за меня тоже можно.

Я притопил газ. Вполне умеренно, без фанатизма — чай, не Витте катаю, восьмидесяти за глаза хватит.

Сегодня у Гоши был присутственный день, то есть он обязан был, как дурак, с четырех до восьми торчать в приемном парке и слушать изъявления верноподданнических чувств, а также принимать прошения. Моя вахта была через две недели, и чувств мне, слава богу, никто пока не высказывал, да и прошений несли мало. Зато в изрядном количестве тащили кляузы — буквально с первого же приема, как будто их годами копили специально для меня.

Императрица, переодевшись и слегка отдохнув с дороги, отправилась поддерживать сына в его нелегком труде, а я остался, только мне и не хватало по собственной воле лишний раз тащиться на это сборище.

За ужином я, естественно, пропустив подробности, рассказал, кто такая Татьяна и чем она у меня занимается.

— Интересно было бы познакомиться, — вполне предсказуемо прореагировала Мари.

— Пожалуйста. — Я нажал кнопку. — Заходите, Танечка… — Я вопросительно поглядел на императрицу.

— Да, конечно, — подхватила она, — проходите к столу, Георгий Андреевич мне о вас очень лестно отзывался.

— Благодарю, ваше величество, — сделала книксен Татьяна и, подойдя, присела у края.

«Все-таки у местных здорово получается произносить „Величество“ с большой буквы, — подумал я, — а у меня все как-то выходит с маленькой… Пора тренироваться, а то станет Гоша императором, и на людях надо будет обращаться к нему со всем верноподданническим пиететом».

Как и было запланировано, ужин прошел в теплой и дружественной обстановке. Татьяна рассказала пару историй о своей службе, которые специально для этого случая сочинило информбюро, и, широко распахнув наивные глаза, выслушала в ответ сценки из жизни двора в исполнении моей августейшей гостьи.

— Ну Джордж, — сказала императрица, когда мы остались одни, — я слышала, что она красавица, но не предполагала, что до такой степени. И умница — как мастерски невинную девочку изображала! Да, тебя окружают очень интересные люди. Пожалуй, теперь я смогу лучше оценить, как непросто тебе было сделать свой выбор… А не считаешь ли ты нужным направить несколько ее сотрудниц ко мне в Питер — вплоть до того, чтобы они стали фрейлинами, например?

Я растерялся.

— Ну и зачем ты на меня так смотришь, — рассмеялась Мари, — я же понимаю, ты все равно предпринял бы какие-то шаги, дабы лучше знать, что происходит в Аничковом дворце! Вот и помогаю тебе по мере сил…

Как она меня, как щенка, одним движением! И теперь не рыпнешься, «шестерке» останется только снаружи работать, на дальних подступах. Ладно, пора и из своих козырей кое-что выкладывать…

— Спасибо, Мари, я рад, что ты с пониманием относишься к моим проблемам, — я сделал паузу, — и, надеюсь, ты не думаешь, что наши отношения остались неизвестными горному старцу.

— Да уж… и как он к этому отнесся?