– Мы теряем время и силы на эти маленькие деревушки, – сказал Ллойд, переводя на немецкий то, что говорил Ленни, повторяя слова старших опытных военных. – Танки должны бронированными кулаками идти вперед, обеспечивая глубокое проникновение на территорию врага. А за ними должна следовать пехота, прочесывая и зачищая территорию от рассредоточенных сил противника.

Рядом стоял Володя, слушал – и, судя по выражению лица, был согласен, хоть и молчал.

– Нельзя позволять, чтобы бои за маленькие опорные пункты, такие, как этот никчемный городишко, задерживали наступление. Нам следует проходить мимо них, оставляя в тылу, чтобы заняться ими позже, – закончил Ллойд.

Бобров был шокирован.

– Это же теория дискредитированного маршала Тухачевского! – сдавленно воскликнул он, как если бы Ллойд предложил епископу помолиться Будде.

– Ну так что же? – сказал Ллойд.

– Ведь он был осужден за предательство и шпионаж – и расстрелян!

– Вы что, хотите сказать, – произнес Ллойд, непонимающе глядя на него, – что испанское правительство не может воспользоваться современной тактикой ведения танковой войны по причине того, что в Москве расстреляли какого-то генерала?

– Лейтенант Уильямс, не дерзите!

– Даже если обвинения, выдвинутые против Тухачевского, соответствуют действительности, – сказал Ллойд, – от этого его методы не становятся неправильными!

– Довольно! – взорвался Бобров. – Разговор окончен!

Последние надежды, которые еще оставались у Ллойда, рухнули, когда его батальон отправили из Кинто в том самом направлении, откуда они прибыли, – очередной обходной маневр. Первого сентября они участвовали в наступлении на Бельчите, хорошо защищенный, но не представляющий стратегического интереса городок в двадцати пяти милях от главной цели.

Была еще одна тяжелая битва.

Около семи тысяч защитников хорошо укрепились в самой большой церкви городка, церкви Святого Августина, и на вершине близлежащего холма – в траншеях и блиндажах. Ллойд со своим взводом до пригородов добрался без жертв, но потом их встретил шквал огня с крыш и из окон.

Прошло шесть дней, а они оставались на прежнем месте.

Было жарко, от трупов шел ужасный запах. Кроме человеческих тел, попадались трупы животных – подача воды в город была прекращена, и живность умирала от жажды. Когда удавалось, механики сваливали их в кучи, обливали бензином и поджигали; но запах горящего человеческого мяса был еще ужаснее, чем запах разложения. Было невозможно дышать, и некоторые носили противогазы.

Узкие улочки вокруг церкви были полем боя, но Ллойд изобрел способ передвигаться, не выходя на них. Ленни нашел в мастерской одного дома кое-какие инструменты. И теперь двое делали дыру в стене дома, где они укрывались. Джо Эли работал киркой, его лысая голова блестела от пота. Капрал Ривьера в полосатой рубашке цветов анархистов – черно-красной – махал кувалдой. Стена была сложена из плоских желтых местных кирпичей, скрепленных цементным раствором. Чтобы можно было не опасаться, что они снесут весь дом, операцией руководил Ленни: как шахтер, он чувствовал, насколько надежен свод.

Когда дыра была достаточно большой, чтобы мог пройти человек, Ленни кивнул Джесперу, тоже капралу. Джеспер достал из поясной сумки одну из немногих оставшихся у него гранат, вынул чеку и бросил гранату в следующий дом – просто на тот случай, если там засада. Как только прогремел взрыв, Ллойд быстро пробрался в дыру с винтовкой наготове.

Он очутился в очередном бедном испанском жилище, с белеными стенами и земляным полом. Здесь никого не было, ни мертвых, ни живых.

Тридцать пять человек его взвода пробрались вслед за ним через дыру и быстро прочесали весь дом в поисках защитников. Но домишко был маленький и пустой.

Таким образом они стали продвигаться по ряду домов – медленно, но безопасно – в сторону церкви.

Они начали работу над очередной дырой, но, прежде чем они пробили стену, их остановил майор Маркес, прошедший вслед за ними по ряду домов тем же путем, что и они, через стены.

– Бросайте все это, – сказал он по-английски с испанским акцентом. – Мы будем брать церковь приступом.

Ллойд похолодел. Это было самоубийство.

– Это идея полковника Боброва? – спросил он.

– Да, – безразлично ответил майор Маркес. – Ждите сигнала, три длинных свистка.

– А как насчет боеприпасов? – сказал Ллойд. – У нас мало, особенно если предстоит атака.

– Нет времени, – сказал майор и скрылся.

Ллойд пришел в ужас. Он многое узнал за эти дни военных действий и понимал, что единственный способ брать приступом хорошо укрепленную позицию – это под мощным огневым прикрытием. Иначе защитники просто перебьют всех атакующих.

Ребята начали роптать, и капрал Ривьера заявил:

– Это невозможно!

Ллойд отвечал за поддержание боевого духа.

– Взвод, а ну-ка, без жалоб! – бодро сказал он. – Вы все добровольцы. Вы что думали, на войне не опасно? Будь это так, вместо вас могли бы справиться и ваши сестры! – все засмеялись, и опасный момент миновал – пока.

Ллойд перешел в переднюю часть дома, чуть приоткрыл дверь и выглянул наружу. Солнце заливало ослепительным светом узкую улочку с домами и магазинами по обеим ее сторонам. Здания и земля были одного и того же цвета, светло-коричневого загара, как недопеченный хлеб, – за исключением тех мест, где земля была красной от взрывов. Сразу же за дверью лежал мертвый милиционер, над дырой в его груди вилось облако мух. Взглянув в сторону площади, Ллойд увидел, что улица по мере приближения к церкви расширяется. У стрелков на двух башнях был хороший обзор, и стрелять в приближающихся было легко. На земле укрытий практически не было: лишь несколько камней, да дохлая лошадь, да тачка.

«Мы все умрем, – подумал он. – Но не затем ли мы сюда приехали?»

Он обернулся к своим ребятам, не зная, что сказать. Нужно поддержать в них боевое настроение.

– Только держитесь ближе к домам, не выходите на середину улицы, – сказал он. – Помните, чем медленнее вы движетесь, тем дольше вы на виду. Так что ждем сигнала – а потом бежим со всех ног!

Раньше, чем он рассчитывал, до них донеслись три резкие трели свистка майора Маркеса.

– Ленни, пойдешь последним, – сказал Ллойд.

– А первым кто? – спросил Ленни.

– Я, разумеется.

«Прощай, мир, – подумал Ллойд. – Но все-таки я умру, сражаясь с фашистами».

Он настежь распахнул дверь.

– Пошли! – крикнул он и выбежал на улицу.

Фактор неожиданности дал ему фору в несколько секунд, и он без помех бросился бежать в сторону церкви. Лицо ему обожгло полуденное солнце, он услышал, как позади топают ботинки его ребят, и отметил с острым чувством благодарности, что раз он это воспринимает, значит, он все еще жив. Потом по ним ударил град пуль. Еще несколько секунд он бежал, чувствуя биение своего сердца, слыша свист и щелканье пуль вокруг, потом левую руку словно что-то ударило, и, непонятно почему, он вдруг упал.